Сергей Шумский

АЭРОДРОМ ПОДСКОКА
(ДРАМА В ТРЕХ ДЕЙСТВИЯХ С ОДНИМ АНТРАКТОМ)
ИЖЕВСК-2003
Действующие лица
1. Григорий Иванович Мелихов — лучший актер труппы, запойный пьяница и начинающий драматург, 45 лет.
2. Левандевский — высокий крепкий мужчина, сын богатых родителей. Когда-то мечтал стать актером, рабочий сцены примерно 30 лет.
3. Петрович (он же дядя Гена) — работает машинистом сцены со дня основания театра, стар и глух ко всему. Непревзойденный игрок в шашки.
4. Иваныч — тоже стар, однако по возрасту все же годится дяде Гене в сыновья. Примечателен тем, что всю свою небольшую зарплату уже много-много лет в два дня пропивает в буфете. Пьет исключительно дорогой коньяк. Штаны с заплатами, очки с толстенными линзами. Монтировщик.
5. Зона — нервный мужчина 40 примерно лет. Прозван так потому, что много раз сидел в тюрьме. Монтировщик и ночной сторож в театре.
6. Учитель (труда и физкультуры) — имеет вид бодрого американского шерифа, уверенного во всем, что он делает. Возраста неопределенного, только-только начал стареть. Монтировщик.
7. Цыган — никогда в жизни не работал и в театре тоже только делает вид, что работает. Определен судом на стройки народного хозяйства, но сумел оказаться в «драме». Вечно отстукивает степ, блестит золотой коронкой и грязно выражается о любви. Монтировщик, от 30 до 40 лет.
8. Вертухай — начальник машинного цеха. Бывший мелкий милицейский чин, угодлив, хамовит, труслив. В специальной «ментовской» зоне за отвратительный характер бал поставлен в горячий битум, где сварил себе ноги.
9. Два студента — подрабатывают монтировщиками. Один хмур из-за очередной ссоры с молодой женой по поводу безденежья, другой явился с чьих-то похорон в откровенно веселом состоянии.
10. Умпелева — прима театра, женщина за 30 лет.
11. Зина — хозяйка «внутреннего», служебного, театрального буфета, примерно 40 лет.
12. Верка — мастерица из швейного цеха театра. Женщина свободного поведения.
13. Режиссер, два нетрезвых студента, эффектный молодой человек, театральные «служки», группа захвата МВД, Маргарита — ди-джей ночного радио, журналист.
Действие I
В глубине сцены — служебные помещения театра. В правом углу — тусклая лампа над столом ночного вахтера. Сам сторож — сегодня это Зона — колдует вокруг электрической плитки над чифирем. По радио стебается полуночный ди-джей, передает песенки по заявкам слушателей.
Немного левее, ближе к центру сцены, в «комнате отдыха рабочих сцены», занимаются любовью Цыган и Верка. По зрительному залу, стараясь оставаться незамеченным, крадется в театр Левандевский.
Картина 1.
Верка: — Эх, чавала, один темперамент у тебя! Ни техники, ни выдумки в постели. Слезь с меня!
Цыган (запыхавшись и удивленно): — Ну а чего ты хочешь-то?
Верка (передразнивает): — Чего хочешь? Удовольствия хочу настоящего, а не этой внеплановой случки. Ну что ты на меня глаза свои черные таращишь?
Цыган: — Так это, кончить бы дело-то надо!
Верка: — Кончить ему надо! Только о себе и думаете, кобели! А мне не надо кончить?
Цыган (склоняется над женщиной, целует, треплет волосы, ласкается): — Ну так ты скажи, что ты хочешь, что тебе сделать для удовольствия?
Верка (уже расслабляясь): — Поласкай меня там рукой, пальчиком… Так, ромала, так, еще. Еще немножко. Еще. Ой, хорошо, еще чуть-чуть… Поцелуй меня там… О-о-о-о! (кричит и стонет в оргазме)
Цыган (отрывается от Веркиного живота и сплевывает): — Фу, черт! Первый раз в жизни клитор целовал. И сразу взасос.
Верка потихоньку успокаивается, уже не стонет, мурлыкает, ласкает немного сама себя и искренне благодарит цыгана: — Спасибо, Ромочка, мне было очень хорошо!
Цыган, удивляясь немного этой непривычной женской благодарности: — Пожалуйста, Вер (и через паузу): — Ну а я-то, Верка?
Верка: — А? Что ты? Ты не кончил, кудрявый? Ну иди ко мне, а то стоишь, как новобранец, перед женщиной-доктором, не знаешь, куда свое возбуждение деть. Ты как хочешь: минет или обыкновенно?
Цыган: — Всяко хочу!
Верка: — Ладно, ложись на спину.
(Верка скоро возбуждает Цыгана до последнего предела, загорается и сама, скачет на нем наездницей, замедляет ритм и Цыган стонет.)
Цыган: — Ой, у тебя там клещи, что ли? Как говорили про царя Бориса, крепкое мужское рукопожатие прямо в тебе там. О-о, ты слаще, чем девственница!
Верка снова убыстряет ритм, потом, оперевшись на руки, ловко соскакивает с Цыгана и завершает акт минетом. Цыган выгибается в тишине, женщина почти захлебывается в его семени и смачно сплевывает его на пол. Взаимный оргазм, лежат в тишине, счастливые.
Цыган: — Верунчик! Чего-то я вот так вот сразу и не припомню, когда мне было так хорошо с бабой. Ты — сумасшедшая женщина! А пойдем теперь в ресторан.
Верка: — Какой ресторан! Мне домой давно пора. Давай собираться.
Цыган (с неохотой одеваясь): — Слушай, а давай вина возьмем, фруктов и к тебе в гости!
Верка: — Хорошо бы. Только вот куда я мать-старушку и сына-подростка дену в однокомнатной квартире?
Цыган: — Ну давай что-нибудь придумаем!
Верка: — Да тебе что, мало того, что было?
Цыган: — Отблагодарить тебя хочу. Да и просто хочу. Тебя. Еще раз.
Верка: — А я не хочу!
Цыган: — А я хочу!
Верка: — Дурак ты, Цыган. Если женщина не хочет, то и мужику удовольствия от нее уже не будет.
Цыган (как будто даже переступая свою гордость в этой просьбе): — Ну я прошу тебя, Вера!
Верка (жестко): — Нет!
Цыган (уже оделся и отошел чуть в сторону): — Так. Кто кого имел-то сейчас? Кажется, сегодня поимели меня. Как хотели, так и поимели. Получила баба что хотела и — гуляй, Вася! (Стучит чечетку и встряхивает кудрявой головой) Зато как поимели, черт возьми!
Верка: — Эй, кавалер! До дома-то свою даму проводишь?
Цыган: — Выходи, я тебя у Зоны подожду.
***
Картина 2.
Верка еще прихорашивается, Цыган выходит в коридор и заглядывает в комнату ночного вахтера. Когда он открывает дверь, радио звучит громче: «…для своей любимой Анатолий просит передать песню в исполнении Филиппа Киркорова «Зайка моя». Цыган видит, как Зона раздраженно выключает приемник.
Цыган: — Зона, ты чего такой нервный?
Зона: — Хозяин в последней командировке очень уж эту песенку любил (передразнивает певца: «Банька моя, я твой тазик»). Он нам ее каждое утро вместо гимна включал. Репродуктор как раз у меня в углу над шконкой висел. Достал меня Филя до самых потрохов.
Цыган: — Подожди, Зона, я не успеваю (пародирует Шурика из комедии Гайдая). «Помедленнее, пжалуста, я записываю». Шконка — это койка по-тюремному. Хозяин — он и в Африке хозяин, гражданин начальник это. А командировкой ты деликатно лагерный срок, что ли, называешь?
***
Левандевский, пробираясь вглубь театра, с насмешливым удивлением наблюдал любовную сцену между Цыганом и Веркой. А тот факт, что ночным вахтером оказался сегодня Зона, его явно озадачил.
***
Зона (Цыгану): — Тебе-то эта феня зачем?
Цыган: — Как это? Я ведь тоже сейчас осужденный. На стройки народного хозяйства (опять отбивает чечетку и весело блестит золотой фиксой).
Зона: — Стройки народного хозяйства! Как это ты себе «химию» сумел в театре устроить?
Цыган: — Мало у государства строек осталось теперь. На них и вольным-то на работу не устроиться, так что для нас с тобой, зэков, один только цирк и остался. В смысле — театр.
Зона: — Строек мало! На лесоповале места всем хватит. Героина у вас в таборе много, купили всех, вот и не попал ты на нары.
Цыган: — Давай «геру» трогать не будем. Эту статью суд с меня снял. А что, чифирчик-то у тебя поспел? (Подходит к плитке, заглядывает в алюминиевую кружку, пытается зачем-то понюхать чай, вертит в руках полупустую пачку чая, читает, что на ней написано): — Грузинский, гра-ну-ли-ро-ванный, второй сорт. Какую гадость ты себе варишь! Ты же заслуженный рецидивист Советского Союза и демократической России, вместе взятых, ты что, такой нищий? (издевательски насмешничает)
Зона: — Что по карману, то и пью. А срока мои уже все закончились.
Цыган: — Ну да. Ты теперь честный гражданин. И молодожен в 40 лет. Молодая-то твоя еще не родила?

• « Уроды
• » Звездный час