М е р к у р и й. Вы слегка предвосхищаете события. При Коринфе он победит только через пять лет. Но это именно он.
Ю п и т е р. А кто его звал сюда? Ему здесь нечего делать.
А м ф и т р и о н. Повелитель…
М е р к у р и й. Он, вероятно, решил самолично вручить вам свою жену. Разве не видели мы еще сверху, как он, глядя в небо, готовил ее, обнимал и ласкал, сообщая ей то возбуждение и привлекательность, благодаря которым ваша ночь с ней пройдет в высшей степени удачно. Спасибо вам, царь!
А м ф и т р и о н. Повелитель богов, Меркурий ошибся.
Ю п и т е р. Ах вот что, Меркурий ошибся?! Н вижу, на самом деле ты вовсе не расположен признать тот факт, что сегодня я возлягу с твоей женой и исполню твой супружеский долг? Но я-то весьма расположен к этому!
А м ф и т р и о н. А я нет, повелитель богов!
М е р к у р и й. Сейчас не время спорить, Юпитер, солнце уже садится.
Ю п и т е р. Ну и пусть садится, это его личное дело!
М е р к у р и й. Да если боги начнут вступать в пререкания со смертными, тогда прощай наши красные денечки!
А м ф и т р и о н. Я готов защищать от вас Алкмену, повелитель богов, или же погибнуть.
Ю п и т е р. Послушай, Амфитрион, поговорим как мужчина с мужчиной. Тебе, без сомнения, известно мое могущество. Я не скрою от тебя, что мог бы занять твое ложе, будучи невидимым или даже одновременно с тобою. Из одних только трав, собранных в твоем саду, я могу сварить любовное зелье и приворожить им твою жену или тебя опоить так, чтобы ты сам толкнул ее в мои объятия. Пойми, здесь дело не в существе, а в одной только голой форме — ну вот как, например, при расколе старой религии на две новых. Речь идет не о том, получу ли я Алкмену, но о том, как я получу ее. Не станешь же ты ссориться с богами из-за подобной пустяковой формальности — одной-единственной ночи!
А м ф и т р и о н. Для меня это вовсе не формальность! Я не уступлю Алкмену, лучше смерть!
Ю п и т е р. Нет, ты решительно неспособен оценить мою любезность! Я же люблю не просто Алкмену, ибо тогда я сделался бы ее любовником, даже не поставив тебя в известность. Но я люблю вас обоих. Сегодня, на заре человеческой истории, зрелище двух ваших сильных, цветущих тел пленяет мой взор,- вы будто пара корабельных статуй, устремленных вперед с бушприта корабля человечества. Вот я и становлюсь меж вами как истинный друг.
А м ф и т р и о н. Как истинного друга мы вас и так чтили всю жизнь. Я отказываюсь!
Ю п и т е р. Глупец, тем хуже для тебя! Не задерживай более празднества, Меркурий! Созывай весь город! Он сам вынуждает нас поведать всю правду о минувшей ночи и о предстоящей. В нашем распоряжении есть чудодейственные средства убедить эту пару.
А м ф и т р и о н. Если это какие-нибудь чудеса, то генерала ими не убедить.
Ю п и т е р. Это твое последнее слово? Ты твердо намерен вступить в борьбу со мной?
А м ф и т р и о н. Да, раз это необходимо.
Ю п и т е р. Я полагаю, твой опыт генерала подсказал тебе, что для подобного сражения следует запастись оружием, по крайней мере равным моему? Это ведь первая прописная истина военной тактики.
А м ф и т р и о н. У меня есть надежное оружие.
Ю п и т е р. Можно узнать, какое?
А м ф и т р и о н. У меня есть Алкмена.
Ю п и т е р. Ну что ж, не будем терять времени даром. Твое оружие, Амфитрион, не внушает мне страха. Я даже прошу тебя оставить меня с ним наедине. Подойди ко мне, Алкмена. А вы двое — уйдите!

СЦЕНА ПЯТАЯ

А л к м е н а, Ю п и т е р.

А л к м е н а. Наконец-то одни!
Ю п и т е р. Неглупо сказано — и весьма к месту. Да, настал наконец час, когда ты станешь моей.
А л к м е н а. Значит, мой последний час.
Ю п и т е р. Прекрати этот шантаж! Твое поведение недостойно нас обоих. Итак, вот мы действительно впервые остались наедине с тобою, и я знаю о твоем целомудрии, и тебе известно мое желание. Наконец-то без посторонних!
А л к м е н а. Если верить легендам, вы довольно часто остаетесь вот так, без посторонних.
Ю п и т е р. Но я редко бывал так сильно влюблен, Алкмена. И никогда не чувствовал себя настолько не в своей тарелке. Ни от одной женщины, кроме тебя, я бы не вынес такого презрения к себе.
А л к м е н а. Так в языке богов тоже есть слово «влюблен»? А я-то думала, что просто приходит время, и некое высшее предопределение побуждает бога бросаться на красивую смертную женщину и завладевать ею.
Ю п и т е р. Предопределение? Что-то уж больно таинственно звучит. Скажем лучше «рок».
А л к м е н а. Рок, настигший вовсе не роковую женщину Алкмену… И вашу совесть не тревожит грозная черная туча, нависшая над маленькой белокурой головкой?
Ю п и т е р. Над твоей головкой эта туча окрашивается в радужные цвета неожиданности. Ты ускользаешь от хватки рока, как юркий yгopeк.
А л к м е н а. И попадаю беспомощной игрушкой в ваши руки. О Юпитер, признайтесь, неужто вы и вправду влюблены в меня.?
Ю п и т е р. Если слово «влюблен» происходит не только от слова «любострастие», но также и от слов «пугливая лань», «цветущий миндаль», то тогда знай, Алкмена, я и вправду влюблен в тебя.
А п к м е н а. Это моя последняя надежда. Если бы вы не были влюблены, вы, не колеблясь, силой навязали бы мне свою любовь, чтобы покарать за неповиновение.
Ю п и т е р. А я нравлюсь тебе хоть немного?
А л к м е н а. И вы еще в этом сомневаетесь? Иначе разве я чувствовала бы себя до такой степени виновной в том, что изменяю мужу с богом — с богом, который внушает мне такое отвращение к его объятиям? Да если бы вы мне не нравились, я погубила бы свое тело, но честь моя и душа остались бы чистыми.
Ю п и т е р. Ты отталкиваешь меня именно потому, что любишь? Ты сопротивляешься оттого, что ты вся моя?
А л к м е н а. Да, это и есть любовь.
Ю п и т е р. Сегодня вечером ты вынуждаешь Олимп изъясняться непривычно изысканным слогом.
А л к м е н а. Ничего, это ему не повредит. Не забывайте, однo-единственное, даже самое невинное слово из вашего словаря богов несет в себе жестокую разрушительную силу.
Ю п и т е р. Тебе ли не знать, что сегодня Фивам ничто не угрожает?!
А л к м е н а. Тогда почему что-то должно грозить Алкмене? Почему вы мучаете меня, за что разбиваете идеальный брак, зачем вам понадобилось вкусить минутное счастье и оставить после себя пепелище?
Ю п и т е р. Это и есть любовь.
А л к м е н а. Ах, отчего эта любовь пробудилась в вас, когда я стала женщиной и женой?! Быть может, молодой девушкой и я полюбила бы вас!
Ю п и т е р. Твое совершенство — это совершенство женщины и жены. Тебе нужен был супруг, чтобы ты стала такой, какая ты есть.
А л к м е н а. Так пусть мой супруг и наслаждается моим совершенством разве это не справедливо?
Ю п и т е р. А он и наслаждается — уже довольно давно и притом один. Уж если соблюдать справедливость до конца, то каждому мужчине в мире я должен был бы позволить прожить один день с тобою, дабы вкусить всю сладость бытия.
А л к м е н а. От справедливости я большего и не ждала. Но от вас я вправе ожидать большего.
Ю п и т е р. И ты заблуждаешься. Да и вообще, если уж я спустился с небес в божественном обличье и при стольких свидетелях, так вовсе не для того, чтобы выслушать твои мольбы и отступиться. Не годится подрывать авторитет богов. Почему ты так недоверчиво улыбаешься?
А л к м е н а. О, вам не убедить меня в том, что небо способно привести двух человек в жертву общественному мнению.
IO п и т е р. Ты проницательна, Алкмена. Истинная причина заключается в другом: я люблю тебя.
А л к м е н а. Да, возможно, вы меня любите, — после той, что любили вчера, и перед той, что полюбите завтра. Я привлекаю вас постольку, поскольку похожа на них. Так идите же к другим женщинам! В любой из них вы обретете меня.

• « Жужа из Будапешта
• » Жены польских солдат в Ираке