-
Рекомендуем - "Про здоровых и больных." или "ПОМПИНИЯ" или
С о з и й. Война?!
В о и н. Афиняне собрали войска и вторглись в пределы Фив.
С о з и й. Не может быть, ведь это наши союзники!
В о и н. Называй их союзниками, коли yгoдно. Значит, на нас напали союзники. Они берут заложников, эти наши союзники. Они их пытают. Буди Амфитриона!
С о з и й. Ах, да ведь мне придется пробудить его не только от сна, а от счастья! Вот уж действительно не везет! И это в ту самую ночь, когда я огласил декларацию о мире!
В о и н. Твоей декларации ни одиа живая душа не слышала. Иди же, а ты, трубач, останься. Бери трубу!
С о з и й уходит.
Т р у б а ч. О чем оно будет, ваше объявление?
В о и н. О войне.
Т р у б а ч. Ага, понимаю. Это что-то весьма патетическое, возвышенное…
В о и н. Нет, наоборот, самое что ни на есть обычное…
Трубач трубит.
В о и н (перегнулся через балюстраду, громогласно). Проснитесь, фиванцы! Вот единственная декларация, которую нельзя прослушать во сне! Пусть каждый, чье тело сильно и гладко, услышав мой призыв, оторвется от своей потеющей и пыхтящей половины, сплетенной с ним в темноте. Вставайте! К оружию! Прибавьте к своему весу тяжкий груз металла, и да сольется его чистый звон с воинственным кличем людской отваги! Что стряслось, спрашиваете вы? Война!!!
Т р у б а ч. Ох, и вопят же они!
В о и н. Война – это равенство, это братство, это свобода! Вы, бедняки, голодранцы, с которыми сурово обошлась судьба, — высшее наслаждение – разыграть в схватке с судьбой ваши сокровища, ваши утехи, ваших любовниц, свободу вашей родины! Вы, игроки, поставьте на карту свою жизнь! Вы, безбожники и святотатцы,- на войне дозволено все,- так оттачивайте же свои мечи на статуях самих бессмертных богов, устанавливайте любые законы, берите любых женщин! Вы, лентяи, марш в траншеи! Ведь война – триумф лени! Вы, дельцы, торопитесь, — вас ждет интендантство! Вы, любители красивых детей, — ведомо ли вам, что после войны каким-то чудом рождается больше мальчиков, чем девочек,- если не считать детей Амазонок! …А! Я вижу, мой военный клич уже зажег лaмпy вон в той лачуге! Вон и вторая, третья; вот и все зажглись. Первый огонь войны, первое зарево, вставшее над мирной жизнью, о, как ты прекрасно! Вставайте, стройтесь! Вас удостоили великой чести — подыхать от голода и жажды во имя отчизны, барахтаться в грязи во имя отчизны, дать себя зарезать во имя отчизны, так кто же осмелится предпочесть столь славной доле покой и сытость в тылу?!
Т р у б а ч. Я!
В о и н. А впрочем, не бойтесь ничего. Эти штафирки вечно пугают военных ужасами войны. Я же заверяю вас, что на сей раз сбудется наконец упование каждого солдата, уходящего воевать: по велению богов на этой войне вовсе не будет убитых, а будут только раневые в левую руку, — за исключением левшей. Стройтесь же в роты! Вот главная заслуга родины,- она крепко сплачивает миллионы разрозненных личностей в единую массу и гонит их сражаться не на дуэльную лужайку, а на поле битвы. О! Позор миру, который довольствуется смертью одних стариков, больных и увечных, тогда как война косит подряд молодых воинов, достигших расцвета сил и здоровья… Да! Вот еще что: выпейте и закусите слегка перед уходом. О! Не прекрасно ли вкушать остатки заячьего паштета, запивая его белым вином, на глазах у рыдающей супруги и детей, вылезающих из постели в том же порядке, в каком они появлялись из небытия на свет божий?! Будь благословенна война!
Т p у б а ч. А вот и Созий.
В о и н.Твой господин готов?
С о з и й. Он-то готов. Вот госпожа моя не так чтобы совсем готова. Легче надеть военный мундир, чем одежды разлуки.
В о и н. Она из тех жен, что проливают слезы?
С о з и й. Нет, из тех, что улыбаются. Но лучше уж слезы, чем такая улыбка. Вот они идут…
В о и н. В путь!
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
А л к м е н а, А м ф и т р и о н.
А л к м е н а. Я люблю тебя, Амфитрион.
А м ф и т р и о н. Я люблю тебя, Алкмена.
А л к м е н а. В том-то и дело. Если бы мы хоть чуточку ненавидели друг друга, эта минута был бы не такой горькой.
А м ф и т р и о н. Что ж тут скрывать, моя обожаемая жена, мы совсем не питаем ненависти друг к другу.
А л к м е н а. Когда ты со мной, ты уносишься мыслями вдаль, ибо ты уверен в своей жене, — так вспомнишь ли ты обо мне, когда будешь далеко? О, поклянись, что вспомнишь!
А м ф и т р и о н. Я уже думаю о тебе, дорогая.
А л к м е н а. Не оборачивайся же все время к луне! Я ревную к ней. Ну что хорошего сулит тебе этот холодный пустой шарик?!
А м ф и т р и о н. А эта белокурая головка?
А л к м е н а. Две вещи дарю я тебе — аромат и воспоминание. Как! Ты побрился? С каких это пор мужчины бреются, уходя на войну? Ты надеешься, — что гладкая кожа обратит в бегство твоих врагов?
А м ф и т р и о н. Да нет, я ведь все равно опущу забрало, а на нем — Медуза.
А л к м е н а. И это единственное женскoe лицо, на которое я позволяю тебе смотреть. О, ты порезался, у тебя кровь на щеке! Дай, я выпью эту каплю, первую каплю крови нынешней войны. Вы еще пьете кровь врагов там, на поле битвы?
А м ф и т р и о н. О да, взаимно, на наше здоровье.
А л к м е н а. Не шути так! Опусти скорее забрало, я хочу увидеть тебя таким, каким ты предстанешь взорам врагов.
А м ф и т р и о н. Приготовься содрогнуться от ужаса.
А л к м е н а. Ах, мне не страшна Медуза, когда она смотрит твоими главами. Тебе нравится, как у нее заплетены волосы?
А м ф и т р и о н. Это не волосы, это змеи, отлитые из чистого золота.
А л к м е н а. Настоящее золото?!
А м ф и т р и о н. Чистейшее, а эти два камня — изумруды.
А л к м е н а. О мой ветреный муж, как ты кокетничаешь с войной! Ты надеваешь для нее драгоценности, ты бреешься… А на мою долю остается щетина, позолоченные железки… Из чего сделаны твои поножи?
А м ф и т р и о н. Из серебра. А насечки платиновые.
А л к м е н а. Они не жмут тебе? Твои стальные наколенники гораздо более гибки и удобны для бега.
А м ф и т р и о н. А ты когда-нибудь видела бегущих генералов?
А л к м е н а. Я вижу другое: на тебе нет ни одного моего подарка. Ты оделся как на свидание с другой женщиной. Признайся, ты идешь сражаться с Амазонками! Если ты падешь от руки этих бесноватых, мой дорогой супруг, на тебе не найдут ни единого украшения, ни единого амулета с именем твоей жены. Ах, мне досадно! Дай я хоть укушу тебя в руку, прежде чем ты покинешь меня! Что за туника на тебе под кирасой?
А м ф и т р и о н. Розовая, с черными галунами.
А л к м е н а. Ах, так это она светится в разъемах доспехов при каждом твоем вздохе?! Ты одет как утренняя заря. Вздохни, вздохни еще раз и дай мне хоть мельком увидеть твое сияющее тело среди мрака этой печальной ночи… Ты не торопишься уходить, значит, ты любишь меня?
А м ф и т р и о н. Да, я жду лошадей.
А л к м е н а. Подними повыше свою Медузу. Пусть звезды… Смотри, они сразу засияли вдвое ярче. Счастливцы, они будут указывать тебе путь!
А м ф и т р и о н. Генералы не читают свой путь по звездам.
А л к м е н а. Ах да, это делают адмиралы. Выбери одну из звезд, и будем оба глядеть на нее в этот ночной час. Соединим наши взгляды хотя бы таким банальным и далеким путем.
А м ф и т р и о н. Я выбираю Венеру, нашу общую знакомую.
А л к м е н а. Нет, я не доверяю Венере. Обо всем, что касается нашей любви, я позабочусь сама.
А м ф и т р и о н. Вот Юпитер — тоже красивое имя.
А л к м е н а. А есть ли звезды без имени?
А м ф и т р и о н. Вон та, маленькая,- астрономы называют ее безымянной звездой…
А л к м е н а. И это тоже имя… Которая же из них освещала твои победы? Расскажи мне о своих победах, дорогой. Как ты их одерживаешь? Доверь их тайну своей жене. Не правда ли, ты сражаешься с моим именем на устах, сокрушая им вражеские ряды, позади которых осталось последнее достояние, что прячут У себя за спиной, — жена, дом, дети?
А м ф и т р и о н. Вовсе нет, моя дорогая.
А л к м е н а. Так расскажи!