-
Рекомендуем - "ПОМПИНИЯ" или "ДЕВОЧКА И АПРЕЛЬ" или
За сценой слышен лай собак, затем звук бубенчиков и скрип снега под полозьями саней.
Дуняша. Едут! Что же это со мной… в жар бросило.
Варя. Едут, в самом деле. Пойдем встречать.
Дуняша (в сильном волнении). Я сейчас упаду… Ах, упаду!
Варя и Дуняша быстро уходят. Сцена пуста. За сценой шум, какой бывает, когда встречают приезжих. Голос Вари: «Заждались мы, уж так волновались…» Голос Дуняши: «В доме натоплено, скоро согреетесь…»
Через сцену проходит Гаев, ездивший забирать из больницы Фирса; на нём теплое пальто с башлыком; в правой руке у него покупки.
Гаев (бодро). Мы идём, мы идём, мы идём. (Напевает). «Запрягу ль я тройку борзых… Тёмно-карих лошадей…»
Аня (в дверях, умоляюще). Дядя!
Гаев (Ане, вполголоса). Pardon. Природа, обними меня! (Привлекает к себе Аню, целует лицо, руки). Дитя моё, ангел мой…
Аня (поправляет Гаеву галстук). Дядя, с каких это пор ты стал душиться духами?
Гаев (игриво). Тонкая натура с тонким ароматом духов.
Аня. Уж не в буфет ли вы заходили?
Гаев (с усмешкой). Зашел в буфет купить конфет. (Делает гримасу.) Ну, Снегурочка, встречай дедушку Мороза.
В гостинную, в окружении Епиходова, Дуняши и Вари, семеня входит Фирс; он в валенках, в серой тужурке; его седые бакены за несколько месяцев превратились в седовласую бороду. Епиходов в пиджаке и белой жилетке; в руках плед, на поясе вязка ключей.
Аня (радостно, сквозь слезы). Фирс, милый!
Фирс (целуя Аню в голову). Красавица, матушка…
Геав (стал в позу, снова запел). «И будешь ты царицей мира…»
Варя. Не замёрзли в дороге?
Епиходов (потирая озябшие руки). Руки закоченели. Пока доехали, кучер раз семь слезал с козел и танцевал гопак. А вот Фирса мы уберегли. Устлали сани подушками, одеялами и ковром…
Варя. Дуняша, чаю Фирсу, да поскорее.
Дуняша. Я мигом. (Бежит к самовару, который стоит в зале на праздничном столе).
Епиходов ( к Ане). Как Любовь Андреевна?
Аня (вздохнув и покачав головой). Надеюсь на чудо Рождества.
Гаев. Однако же, пойду разденусь. (Идет к себе через залу, останавливается, Ане.) Из Ярославля пришла телеграмма. Твоя бабушка-графиня очень больна. (Уходит).
Епиходов. Фирс.
Фирс. Чего изволите?
Епиходов. Не стой, родной, садись в кресло. (Усаживает Фирса в старинное кресло у окна, укутывает его в плед, кладёт под ноги подушечку.) Отныне у тебя в гостинной будет своё кресо. Приходи когда вздумается, сиди, отдыхай. Зиму будешь жить у Карпа, на печи отлёживаться…
Фирс. Да… Я, значит, буду баклуши бить, а без меня тут кто подаст, кто распорядится?
Епиходов. Не твоя забота. Теперь ты – вольный человек. Никаких «чего изволите?», забудь о своей ливрее, о высокой шляпе, о белых перчатках, хватит уж, наработался за долгую жизнь. Отныне ты будешь отдыхать, а мы будем все за тобой ухаживать.
Дуняша подает Фирсу чай. Аня садится на скамеечку рядом с Фирсом.
Аня (гладя Фирсу руку). Фирс, дорогой… Тебе будет хорошо здесь!
Варя. Семён Пантелеич – наш благодетель, и мы обязаны за него Богу молить денно и нощно.
Фирс. Спасибо Семёну, не дал мне старику с белым светом распрощаться.
Аня. Семён, вы обещали рассказать, как всё было.
Епиходов. Собственно говоря, отчего же не рассказать? Никогда не забуду тот день, когда Ермолай Алексеич нанял меня присматривать за имением. Сколько всего пришлось мне в тот день пережить! (Дуняша все это время не отводит от него глаз.) Всё началось в саду… Когда я хватил топором по дереву, в тот же миг ощутил сильнейший удар по голове, будто невидимый страж сада вонзил свое огненное копьё мне в темя. Я снова ударил по дереву, и снова меня настиг удар. Такой головной боли я не испытывал ещё никогда. Отбросив топор, я пошел на кухню, чтоб выпить воды. Но и тут меня настигло несчастье. Очевидно, в кружке было нечто такое, отчего я осип, а после, когда все уехали, и вовсе стал задыхаться. И тут я вспомнил об аптечке, которая осталась в доме. Захожу в залу – и вижу, что на диване лежит Фирс.
Варя. Святые угодники!
Аня. Страсть!..
Епиходв. Уже не думая о себе, я перенёс его на подводу, и что есть духу в город, в больницу…
Пауза.
Фирс. Все же не дал мне Господь умереть. Казалось, силушки уж нет совсем. А вот нет. Жив курилка.
Епиходов (смотрит на часы). Пора принимать пилюли. (Подает Фирсу лекарства). Пора, пора…
Фирс (берёт пилюли и запивает чаем). А где же барыня?
Дуняша. Отдыхают.
Фирс (радостно). Барыня моя приехала! (Плачет от радости.) Дал Пан-Бог ещё раз свидеться. Славно…
Епиходов (достает из кармана платок, подает Фирсу). Чего же плакать? Ну и слава Богу… Плакать не нужно. (Выбирает ключ, со звоном отпирает старинный шкаф, прячет в одном из ящиков револьвер.)
Варя. Зачем вы носите с собой оружие?
Епиходов. Волки, Варвара Михайловна, волки.
Входит Гаев, он всё также в прекрасном расположении духа.
Гаев. Удивительно, как наш Фирс стал похож на колдуна! У него такой вид, как будто он хранитель какой-то тайны.
Фирс. Я знаю только одно: в это мире есть сила, которая дарит и отбирает, маленькое делает большим, большое маленьким…
Варя. Как я рада! Наш Фирс совсем не бормочет и хорошо слышит.
Фирс. Чего?
Варя. Сегодня поймала двух мышей.
Фирс. Мыши это ничего. (Бормочет.)
Гаев. Видимо Фирс и вправду постиг что-то очень важное. Я усиленно пытаюсь понять эту жизнь, но – увы! – каждый раз неудачно. Жизнь мне видится какими-то клочками, которые я никак не могу связать в одно целое.
Епиходов. Многоуважаемый Леонид Андреич, уверяю вас: жизнь не нужно понимать, жизнь нужно прожить. Жизнь абсолютно алогична. Она гораздо глубже, чем логика. Нас выучили дурным вещам – вот почему в мире люди ходят с вытянутыми постными лицами. Они – большие логики! Они и не догадываются, что жизнь – это грандиозный абсурд. Она гораздо глубже, чем логика.
Пауза.
Если вы пытаетесь цепляться за логику, то вы пропустите массу вещей, а эти вещи и есть самые драгоценные. Вы пропустите любовь, радость, Бога, свободу… Вы пропустите всё, что делает жизнь замечательной, что придает жизни красоту и великолепие. Логика является барьером, но не мостом. Понимание случается, но не через голову, оно случается через сердце – не через логику, а через любовь.
Гаев (напевает). «Не любить – погубить значит жизнь молодую».
Епиходов. Вот, вот! Я сидел в гнезде своих несчастий, боясь даже подумать, что человеку дано летать. Это длилось донедавна, пока, в один миг! – невидимая птица блаженства не вытащила меня из гнезда моих страданий… О, как это сладостно! Я вдруг почувствовал, что лечу!
Пауза.
Главное – не пропустить момент, когда жизнь открывает новые двери.
Гаев (присвистнув). Да вы мудрец, Семён Пантелеич! Вы мудры почти, как Соломон. Но мне кажется, что Соломон сделал большую ошибку, что попросил мудрости. (Делает гримасу.) Впрочем, я могу и ошибаться.
Аня (живо). Это просто замечательно!
Варя. Что?
Епиходов. Да, конечно.
Гаев. За мудрость стоит выпить.
Варя (наставительно). Дядечка, попоститься бы нужно.
Гаев. Варенька, добрые дела надо делать, без добрых дел и пост не спасет. И не забывайте, мои дорогие, сегодня праздник, да ещё какой. Не грех, не грех… (Достает из своего просторного пиджака бутылку и две рюмки, ставит на стол; Епиходову.) Это коньяк. Номер ноль-ноль. Коньяк великолепный. Ну, за мудрость. (Пьют с Епиходовым.)
Аня. Дядя, дай леденец.
Гаев (целует Аню в щеку). Брильянт души моей, к леденцам я охладел. Теперь я – поглотитель мармелада. (Открывает коробочку с мармеладом. Аня и Дуняша угощаются; Епиходову.) Повторим? (Выпивают; закусывая лимоном.) Кстати сказать, мои дела в банке идут как нельзя лучше. Золотой жетон и триста наградных – вот как оценил мою работу директор банка. А с нового года мне станут платить не шесть, а семь тысяч в год! Вот такая моя философия: медленно, но уверенно – и только вперёд, к намеченной цели.
Епиходов. Прекрасная философия. Это напомнило мне историю об улитке и воробье. Спросил воробей улитку: «Зачем ты ползёшь на вишню, там нет вишен.» – «Когда я туда доберусь, они там будут», – сказала улитка.