МАКАРОВ. Представляю. И как? Получается?
ГАРИК. Что-то получается, что-то нет, дело живое. Какой-то Крест такой сооружает…
МАКАРОВ. Да? Надо зайти как-нибудь, глянуть. Интересный он?.. вообще?
ГАРИК. Кто?
МАКАРОВ. Ну, этот, друг твой? Художник? Он, что, с тобой учится?
ГАРИК. Нет, он заканчивал Академию, когда я поступал.
МАКАРОВ. А, вот так?
ГАРИК. А что?
МАКАРОВ. Да нет, нет, ничего. Просто, глаза у него какие-то… Как две вспышки. Фотографирует, прямо. Ага.
ГАРИК. Он очень талантливый, Сергей Александрович.
МАКАРОВ. Необычный. В молодости такие у ядерщиков видел… (Достаёт записную книжку). Как же это он про картину? Мне так понравилось. А, вот… даже записал: «Во всей её фигуре… неотвратимость возмездия». Представляешь? «Неотвратимость возмездия»! Ничего себе?.. «За несбывшиеся надежды, за обманутые мечты, за гибель возможного». Прямо, как в театре. Это, брат, не хухры-мухры. Как я понимаю, картина будет называться – «Россия на Кресте»?! А?! Звучит? (Гарик пожимает плечами, Макаров достаёт книжечку, записывает). А что, может быть. «Россия на Кресте». Это… красиво. А ты всё тему ищешь… для диплома. А?
ГАРИК. А я уже нашёл.
МАКАРОВ. Да, ну? Гарик! Да ты что? Что ж ты молчишь? Тебя поздравить можно? О чём, если не секрет?
ГАРИК. Э-э, Сергей Александрович, нет уж! Это Вы меня сразу туда, в книжечку. Не-не-не.
МАКАРОВ. У-ух, ты, смотри, диссидент какой, тоже мне! А, ха-ха! Ну, давай-давай, пацан. Пора в люди. А там помогу. Ты лучше вот что, скажи, как там Люба?
ГАРИК. А что, Люба? Нормально. Трудится.
МАКАРОВ. Трудится?
ГАРИК. Трудится.
МАКАРОВ. Что, значит, трудится? Что ты трудом называешь, дурачок? В каком смысле, трудится?
ГАРИК. В прямом.
МАКАРОВ. Да ну тебя к ч-чёрту! С тобой с ума сойдёшь. Пойду, сигареты куплю.

Идёт к стойке. К нему подходит барменша. Макаров покупает сигареты, закуривает.

БАРМЕНША. Не изволите ли ещё щ-щего, Сергей Александрович?
МАКАРОВ. Налей-ка, барышня, коньяку. Да полней.
БАРМЕНША. Щ-ща бу, Сергей Александрович, бу щ-ща… (Отходит, готовит заказ).

Из-за кулис выходят Людмила, Тамара и Катя. Непонятно, то ли плачут, то ли хохочут, направляются к столику, где рисует Гарик, посмотрели и вдруг разом, втроём, так и завизжали, как поросята, упав на него. Чуть не свалили со стула.

ГАРИК. Да что же это такое? (Те ещё пуще хохочут, поползли вокруг столика). Ну, дайте работать-то!! (А те ещё припустили, давятся, не остановить, даже барменша оглянулась, пожала плечами Макарову). По-моему, пора вязать. Не дёргайте меня! Отвалите. Ой-ой-ой. Что вы щиплитесь?! Мне же больно. Ну, не надо так девочки. Пожалуйста. Это же вдохновение!..

Девушки опять завизжали. Плотные мужчины, один с «дипломатом», другой без, с недоумением смотрят на них, раскладывают карты, расписывают преферанс.

МАКАРОВ (подойдя к ним). Извините, господа. Я не помешаю? Вы позволите?
ВТОРОЙ. Как можно! Сергей Александрович, пожалуйста. Ждём-с.
МАКАРОВ (присаживаясь). Ну?
ВТОРОЙ. Мы согласны. Без проблем. Алексей Николаевич, даже сказал, что всё это…
ПЕРВЫЙ (с дипломатом). Бу сде, Сергей Александрович. Мне думается, что это всё…
МАКАРОВ. Потом-потом. Потом. (Зовёт). Людмила Михайловна. На минуту. (Идёт к ней).
ЛЮДМИЛА. Слушаю Вас, Сергей Александрович.
МАКАРОВ. Я могу попросить Вас об одном одолжении?
ЛЮДМИЛА. Да.
МАКАРОВ. Узнайте, пожалуйста, может Любовь Николаевна выйти ко мне?
ЛЮДМИЛА. Одну минуту. Сейчас. (Отвернулась, посмотрела в кулису). Кать! Подойди, пожалуйста! (Девушки идут друг к другу навстречу). Слушай, Кать… я сейчас приду… Минеральную с газом попроси на этот столик, пожалуйста.
КАТЯ. Хорошо, Мил. Большую?
ЛЮДМИЛА. Да, двухлитровую… ну, и это… (Наклонилась, что-то сказала ещё. Катя кивнула, и они разошлись, Людмила в кулису, Катя к стойке).

В этот момент барменша подходит к столику, поправляет бокалы, ставит тарелочку с нарезанным лимончиком, наполняет рюмки коньяком, делает «книксен», возвращается к стойке.
К ней подошла Катя, что-то спросила, барменша ответила. Катя кивает, несёт минеральную воду, смотрит на Тамару, стоявшую около Гарика и смотревшую, как он рисует. Тамара подходит. Катя тихо что-то ей говорит, идёт к столику, открывает бутылку с водой. Тамара уходит.
Макаров, Мужчина с «дипломатом», и Мужчина – без, играют в преферанс.

МАКАРОВ. Так, господа, чего молчим? Чего ждём? Хвалимся.
ПЕРВЫЙ. Пас.
ВТОРОЙ. Пас.
МАКАРОВ. О! Это хорошо. Тогда – раз, и… Что там у нас в прикупе? Ага…
ВТОРОЙ. Покажите прикуп, Сергей Александрович.
МАКАРОВ. М?
ПЕРВЫЙ. Показать надо, Сергей Александрович.
МАКАРОВ. А, ради бога. Та-ак… Ага. Вот эти две скинем, – и…
ВТОРОЙ. И?
ПЕРВЫЙ. И?
МАКАРОВ. М-м, – семь вторых!
ВТОРОЙ. Вист!
ПЕРВЫЙ. Вист… В тёмную?
ВТОРОЙ. Да.
МАКАРОВ. А-а. Ну, что ж, смелые вы мои, тогда поехали… (Играют дальше).

Входит Людмила. Остановилась, смотрит на Макарова. Барменша заканчивает убираться, уходит за кулису.

МАКАРОВ. Всё… (Подливает в рюмки коньяк, чокается). Всё, всё, всё, всё… (Пьёт, замечает Людмилу, медленно встаёт, направляется к ней). Всё кончено… всё решено…

ЛЮДМИЛА. Сергей Александрович, с Вами всё в порядке? Вы о чём?
МАКАРОВ. Да это я…(Достаёт платок, промокает вспотевший лоб). В Веймаре недавно был. У немцев. В театре «Эгмонта» играли. Гёте. Так там в финале монолог… (Декламирует по-немецки, потом по-русски). «Всё кончено, всё решено… Нет выхода мне… из темницы!» Аузгэцайхьнэт… Н-да… Ну, так как же… Любовь Николаевна?
ЛЮДМИЛА. Нет, Сергей Александрович.
МАКАРОВ. Почему?
ЛЮДМИЛА. Никак. Сказала, что…
МАКАРОВ. Что?!
ЛЮДМИЛА. Ну… она же на работе, Сергей Александрович. Скоро увидите.

Людмила попросила наклониться, Сергей Александрович наклонился, она что-то шепнула ему на ухо, виновато улыбнулась, пошла за кулису. Сергей Александрович в ответ кивнул головой, изменился в лице, кивнул ещё раз, и ещё, – побрёл к столику.
Грянул оркестр. Гости за сценой, т.е., за эстрадой, аплодируют, свистят.
В музыкальном марше на эстраду поднимаются Тамара, Катя, Людмила и Барменша.

ГОЛОС В ДИНАМИКЕ. Летят перелётные птицы, господа! Уже летят!

За сценой хохот.

БАРМЕНША: ТРИО (детскими голосами):
Летят перелётные птицы… Мама!..
В тумане реки голубой… Я в Африку хочу!..
Летят они в жаркие страны… Мама!
А я остаюся с тобой… Я в Африку хочу!..
А я остаюся с тобою… Мама!
Родная моя сторона… В Африку!..
Не нужно мне солнце чужое… Нет, Мама!
И Африка мне не нужна! В Африку! Только в Африку!

БАРМЕНША (на проигрыше музыки): ТРИО (хором):
Какая Африка, вы чё, там жарко! Ну, и что? А у нас не топят.
Там крокодилы! А у нас зарплату не отдают. Ну, и что?
Но ведь там спид! У нас что ль нет? Да наплевать.
А как же… Да наплевать. Да на…

В таком же духе поётся следующий куплет. В конце – «африканский» танец.
В зрительном зале за эстрадой хохот, аплодисменты, свист, «Уау!».

БАРМЕНША. О! О! О! Жарко! (Начинает раздеваться).
ГОСТИ (за сценой). Да!! Да!! Да!! Очень жарко!!
БАРМЕНША. Ой! О-ё-ёй! (Сбрасывает платье с себя, под ним хоккейные доспехи).
ГОСТИ (за сценой). О-о!! Е! Е-е! Е!!
БАРМЕНША. Ой! О-ё-ёй! (Сбрасывает хоккейные доспехи, остаётся в купальном костюме).
Гости взвыли, заулюлюкали.
БАРМЕНША (сдёргивает с себя парик, вскидывает над головой, приветствует зал, – это, конечно же, Люба). Ха-ха-а-а!!
Бешенно танцует. Зал ревёт.

• « ДЕВОЧКА И АПРЕЛЬ
• » ПОМПИНИЯ