Моя Пиа… Не пойму… вы говорите, что счастливы… если так, вы — святая. Я счастья не знаю, но думаю, что счастливы должны быть святые, и наверно потому я решил стать святым. Видимо, в моем стремлении творить добро есть толика эгоизма, потому что творить добро легче, чем не творить. Только люди об этом не знают… Видимо, я вставал на колени, как сейчас стою перед вами, лишь потому, что уставал, и что униженным чувствовать себя покойно… Я был суров к вам, Пиа. Я покарал вас за мимолетный грех так, как будто этот грех всегда вашим, неотъемлемым, как кровь, как сердце. Даже если это и так, теперь я понимаю, что не мне было вас наказывать. Я оставил вам только несколько старых служанок, я все у вас отнял, даже любимую горничную Симону, красавицу, чье имя, данное при крещении напомнило бы вам о вашем Симоне. Я помню, глаза у них были похожи, и один небесный заступник. Я лищил вас ее, потому что боялся. Для меня это было бы ужасно, хотя я знаю, другие мужчины это ужасным не находят. Я оставил вам всего два или три платья, самых старых, вы похудели и они были вам велики. Я отобрал у вас украшения, но у вас остались глаза. И я приказал выкорчевать розы. Так же, как я лишил вас роз, я лишил вас будущего, но я не мог лишить вас прошлого, памяти о том вечере, когда вы были нагая под розами. А раз я не смог вас лишить этого, не стоили отбирать и остальное. Пиа, я прошу вас простить меня.

ПИА

Это не мой муж. Это должно бытьпризрак. А ведь я так боюсь привидений.

Сир Лоран

Ваш супруг умер, я уже говорил это вашим дамам. Меня больше нет в живых. Я продал свое имущество, а вы знаете, как оно было обширно. Я ушел от власти, которой не был достоин, хотя бы потому, что всю жизнь считал, что ее заслужил. Я отринул все. Я пытаюсь, в этот момент, отринутьсебя самого… (О, эта возрождающаяся гордыня – ужасная гордыня унижения!) Вечером я отправлюсь в путь на Ассизский Портионкул, где собираюсь умереть на голой земле, в монашеской рясе. Думаю, так я отрину собственную плоть и стану еще более наг.

СЛУЖАНКИ, тоже приклонив колена

Помолитесь за нас, сударь, у могилы Серафики.

Сир Лоран

Пиа, возможно вы помните, что я пытался быть человеком справедливым. Перед Господом люди должны быть столь же снисходительны к тем, кто всю жизнь несет бремя тяжелых обязанностей, как к тем, кто не помнит о долге. Я всегда без колебания выбирал самую трудную стезю, ибо самая трудная казалась мне самой верной. Но не стоит попрекать человека теми испытаниями, которые он на себя налагает, — только ему дано знать, как низко он мог бы скатиться, будучи свободным. Клянусь вам, Пиа, ревность не играла никакой роли в моей мести. Я не ревновал, и то была не месть. Я, желавший от вас лишь наследника, не мог уподобиться тем, что мучают себя, потому что знают всю цену человеческого тела. Пиа, я просто возмутился. Если бы я ревновал, может, я покарал бы вас не так строго, потому что боялся проявить несправедливость. Но нет: я уничтожил вас со спокойной совестью. Долгте годы я спал спокойно. Я отогнал далеко от себя ваш образ, как отбрасывают золотую монету, обнаружив, что она фальшивая. Вы нанесли мне урон, вот и все. Но однажды, на паперти, в тот час, когда там собираются калеки, я встретил молодую женщину…

Брат Кандид

Не выдавайте секретов этой женщины, Сир Лоран. Вспомните о том, что сегодня она в Чистилище – или на небесах.

Сир Лоран

Она не походила на вас… Она была красивее… По крайней мере, я больше замечал ее красоту. Она была образованнее вас : она умела читать. Но теперь мне пришло на ум: глаза у нее были похожи на ваши. Когда женщина отдается уже немолодому мужчине – в этом всегда есть доля продажного снисхождения. Мне было грустно, как грустно тем, кто стареет и начинает понимать, что жизнь жизнью жестока…. Но рядом с ней моя жизнь становилась богатой… Нагая, она казалась окутана душой, как другие женщины окутаны туникой волос. А ее улыбка… Она шла не извне, как та рассеянная улыбка, что случайность приносит женщинам. Эта улыбка шла из самой глубины ее существа… А ведь и у нее были свои заботы; она страдала так же, как вы, Пиа. Ее родня враждовала со мной, они покарали ее за любовь ко мне… Простите, Пиа, я плачу.

ПИА

Я знала ее… Она была наша соседка: носила белое платье с короткой накидкой, расшитой жемчугом.

Сир Лоран

Я не помню ее платья… Напрасно я о ней заговорил…. Наверно, я и хотел увидеть вас, чтобы поговорить о ней. Не говорить о покойных, это по-своему смириться с их кончиной.

ПИА

Значит, соседка…. Но я не помню, чтоб она была так красива.

Сир Лоран

Не думаю, что она знала вас, она не говорила… И только после ее смерти я снова стал думать о вас, как будто она оставила мне вас в наследство… Пиа, ошибки научили меня, если считать это ошибками. Но ошибка и то, что я не ошибался, потому что до того я не знал… В конце концов я понял, что сердце – это только кусок тела. Сердце наше – внутри нас, и Господь, видящий его насквозь, узрит его только таким, каково оно на самом деле, похожим на морскую губку, теплую от крови… Сердце, трепетное сердце… И душа наша тоже в нас: она дрожит и поет, как воздух в гортани, она растворена в той плоти, что я считал греховной. И невозможно в любви их отделить друг от друга. Невозможно, потому что их соединил Творец. Я не имею в виду, что все мы невинны: Он нас рассудит, но суд вершить Ему. Уж никак не мне…. Вот так, Пиа, я вспомнил вас, думая об той своей возлюбленной. С тех пор, как она умерла, я не могу различить вас– потому что мертвая – та же пленница. И теперь мне кажется, что я карал вас за ее проступки.

ПИА

Да….Да…. но я не понимаю, за какие.

Сир Лоран

И тогда (как все это странно!) я стал снова вспоминать про Симона. Я думал о Симоне…

ПИА

Не хочу… Мне страшно…. Только бы он не думал о Симоне.

Сир Лоран

Я думал о Симоне, как я думал бы о себе самом, если бы мне, а не ему, посчастливилось прожить бурную молодость. Я столько думал об этой молодости, что кажется, почти ее прожил. Я думал о нем и о вас как о себе и о той женщине, но о себе более свободном, может быть, более чистом, о себе в том возрасте, когда можно не краснея принимать любовь… Я был жесток к Симону. Я был с ним более суров, чем с вами, ведь, чтобы сломать жизнь мужчины, нужно больше силы. Я изгнал его из города. Я пытался замешать его в дело о государственной измене. И когда я наконец узнал о его смерти…

ПИА

Чьей смерти?

Сир Лоран

Как?… вы не знали?

Брат Кандид

Осторожно, Монсеньер. Может оказаться, что она его больше не любит.

Сир Лоран

Вы не знали?… Надо было мне сказать сразу, потому что вам полагается молиться за него. Вы ведь очень набожны, правда… Вы можете выслушать все, Пиа? Он умер во Франции. Он жил там долгие годы. Был женат. Имел двоих детей. О! Когда я узнал об этом, то испытал к нему такое презрение… Я презирал его за то, что он перестал любить вас.

ПИА

Симон женился?… Я вам не верю… Он мне об этом не говорил.

Сир Лоран

Не говорил?… Он писал к вам?

ПИА

Зачем же ему писать? Разве нет у него уст? Или вы думаете, уста у него для того лишь, чтобы целовать меня?

Сир Лоран
А! Вы с ним виделись!

ОБЕ СЛУЖАНКИ

Боже, сохрани нас! Будьте осторожны, Госпожа, даже если он святой.

Сир Лоран

Они виделись… Это единственное объяснение… Все правильно…. Она не умеет читать. О-о, а я-то стерег все дороги.

ПИА

Не хочу быть осторожной… Мне надоел этот человек со своим смирением. Надоела его ложь. Надоело прошение. Симон мне ничего не говорил про свою женитьбу, а если бы и не сказал, я сама бы узнала. А-а, вы пришли сюда, чтобы нас поссорить…. Я все ему расскажу и мы посмеемся вместе.

Сир Лоран

Но как же… Это невозможно… Я видел его вдову.

ПИА

Я ведь жива, правда ? Я жива и здорова. Разве я жила бы, если бы он умер?

Сир Лоран

Но он умер… Он умер от лихорадки…

ПИА

• « Такие времена
• » Федик и сирень