орудие убийства. Так куда
оно могло деваться?
Как я подозреваю —
там с Фаустом еще был кто-то. Кто?
Сообщник, подстрекатель или
виновник главный? Да и в деле
помянута еще одна персона.
Заполучить бы этого, второго!
Маргарита Да не было второго. Генрих Фауст
всегда, везде и всюду был один.
Адвокат Вы твердо в том уверены?
Маргарита Да, твердо.
Адвокат Хм… Что ж, тогда вернемся к брату.
Он защищал, выходит, вашу честь?
Маргарита И все, что было свято для него.
Что есть, и было, и пребудет свято
вовеки в мире. Он солдат был. Воин.
Адвокат Ах, нравы переменчивей всего.
Что нынче — честь, что свято в наши дни?
Все относительно. Мне начинает
казаться, что теперешние судьи
не смогут в вашем деле разобраться —
все так преревернулось. И зачем
такому парню было погибать?
Маргарита А вы бы не вступились?
Адвокат Я? Увы,
нет у меня сестры. Но если кто-то
мою невесту тронул бы… Ручаться
не стану… Нет, я твердо знаю,
что действовал бы так же! Но прошу
не вовлекать меня. У нас тут роли
расписаны.
Маргарита Да-да, прошу прощенья.
О чем же вы задумались?
Адвокат Откуда
взял Фауст шпагу? Или, может, меч?
Ну, ладно. Были осведомлены
вы о конфликте зреющем? Могли вы
его предотвратить?
Маргарита Ах, ничего
не знаю. Все так быстро, в темноте
произошло. Спор. Крики. Звон клинков.
Людские голоса. Из дома выбегаю
на улицу — а он уже лежит,
а он рукою держится за горло,
кровь хлещет, он зажал ладонью рану…
Адвокат Чтобы успеть проститься с вами?
Маргарита Нет,
чтобы проклясть меня. И предсказать, —
что напророчил он, все так и было.
Ich sеhe wahrhaftig schon die Zeit,
Daß alle brave Bürgersleut,
Wie von einer angesteckten Leichen,
Von dir, du Metze! seitab weichen.
Dir soll das Herz im Leib verzagen,
Wenn sie dir in die Augen sehn!..
In eine finstre Jammerecken
Unter Bettler und Krüppel dich verstecken…

Я твердо знаю: дни придут,
Когда тебя весь честный люд,
И стар, и мал, исчадье тьмы,
Чураться будут, как чумы.
Ты будешь направлять стопы
В обход, подальше от толпы.
Тебе не даст поступок твой
Блистать в цепочке золотой
И в кружевном воротнике
Отплясывать на пикнике.
Ты будешь находить ночлег
Средь оборванцев и калек…

Так все и вышло. Ну, да это вы
и сами знаете.
Адвокат Мне кажется, вы склонны
свою преувеличивать вину
и перед Богом, и перед собой,
и перед вашим братом, Маргарита.
Земля ему, как говорится, пухом.
Но вот суду тут не о чем судить,
и я добьюсь того, чтоб этот пункт
был вообще изъят из обвиненья.
Пусть остается бытовая стычка,
а ваше в ней участье только в том,
что все случилось перед вашим домом.
Вы не дрались, не ведали о драке.
Маргарита Da du dich sprachst die Ehre los,
Gabst mir den schwersten Herzenstoß.

Сестра, ты мне из-за угла
Удар бесчестьем нанесла.
Я нанесла смертельный тот удар!
Адвокат Но это ведь метафора!
Маргарита Уже
спустя мгновенье я была в объятьях
любви — меж мертвой матерью и братом
убитым. Здесь метафорой не пахнет.
Как можете оправдывать меня
вы, сударь… адвокат. Да и зачем?
Адвокат Как? — тут вопрос профессии моей,
зачем? — вот это я и для себя
хотел бы выяснить. Я знаю только,
что вас всем сердцем оправдать хочу.
И верьте, без каких-либо побочных
соображений — профпригодности… карьеры…
Не знаю, почему.
Есть ощущенье,
что дело Фауста откроет мне и больше.
Я нынче на ночь заберу домой
те два толстенных, запыленных тома,
давно уже не нужных никому,
заплесневелых. Из архива вынесть
не трудно будет их уже сегодня.
Маргарита А что вас здесь-то держит?
Адвокат Как-то жаль
Оставить вас одну.
Маргарита Ха-ха! Одна
я здесь сижу уж четверть века!
Адвокат Вот именно поэтому. Ах да,
словарь я отыскал. И те слова, значенье их.
Я выучил четыре языка,
и вдруг я обнаружил, что не знаю —
что значит вежа, вагудь, вывет, взлыз…
Маргарита Не вáгудь, а вагудь.
Адвокат Да, ударенье
неверное поставил. Так вагудь —
берестяной рожок пастуший. Вывет —
изъятье, исключение. А взлыз —
пригорок.
Маргарита Пастушок пропел в рожок…
Адвокат Намек понятен. Значит, до свиданья,
до завтра, Маргарита.

Уходит.

Маргарита Милый брат,
надеюсь, что теперешний твой мир
теперь стал новой родиной тебе,
не обманув тебя, как я когда-то.
Ты, помнишь, сравнивать любил
меня и землю нашу. Гретхен,
ты говорил,- ты так красива,
так молода, цветешь ты, как отчизна.
Где я найду тебе такого мужа,
чтоб был достоин чистоты твоей?

В душе твоей моя девичья честь,
честь рода, да и родины твоей
слились. Ты был поэт, мой брат.
Любил меня. Любил весь белый свет,
который Бог лелеет и хранит,
и кажется, что светится душа,
мерцая в каплях утренней росы
и выдавая чистоту свою
цветов иных чудесной белизною.
Так и моя душа была чиста!
Ты это знал
и ты любил ее.
И из любви рождалась твоя сила.

Но если позову опять ту бездну
тогдашнюю, ужасную ту ночь…
Представлю — ну, а вдруг не ты, а Генрих,
мой милый был бы мертв? Тебя я, брат,
тогда бы прокляла. О как слепа
любовь! И если б дал мне Бог
решать, кому из вас двоих в живых
остаться — я б на смерть послала
тебя, мой брат. О, как непостижимо!
Какой же силе я была подвластна!
Но странно. С той поры, как я узнала,
что Генриха уж нет среди живых,
я чувствую, что власть его ослабла.
И я сама себе еще страшней.
Но власть его слабеет. Выцветает,
как старый снимок. Я как тот бочонок,
с которого все обручи слетели.
Ограда, что осталась без подпор.

О, брат! Мой грех так ясно вижу.

• « Убить Ланцелота
• » Уроды