-
Рекомендуем - "Нетающий иний" или "ПОМПИНИЯ" или
-Я, когда в обморок упаду, вижу то, что со мной произойдет. Я ведь вас уже видел во сне или в обмороке, не знаю, но – видел, точно. Не веришь? (Он сам не заметил, как перешел на ты)
— Раза три, а может и больше, меня припадки здесь, в этом углу, били. Но я все равно сюда шел. Сам не знаю – почему. Теперь понял. Я чувствовал, что ты придешь. Вообще я болею, когда луна большая. Знаешь, сколько часов я в том углу простоял, ждал тебя, — сказал Андрей.- Это я притянул тебя сюда. Я знал, что ты придешь.
-Ты знал? – спросила Маша и заплакала.
-Ты стал шаманом. Ты вызвал меня. Да. Я и сама не знаю. Вдруг помчалась, да еще с лопатой. Иду по лестнице. А из темноты глаза светятся. Жуть.
-Я вызвал тебя..
-Ты стал шаманом. Ты вызвал меня. Я и сама не знаю, чего это вдруг помчалась, да еще с лопатой. Родовой шаман, последний в роду. К тебе сила пришла.
-Я знал, я ждал тебя — повторил Андрей, — И мама говорила мне: « есть у тебя еще одна мать, родная мама». Сначала она это по пьяни только говорила. Один раз она отказалась от меня — трезвая была. Кричала, что я – не родной ей. Не нравлюсь я ей, что ли.
-Это – я, твоя мама. Было бы светло, ты бы увидел, что мы с тобой похожи. Ты только худой, — сказала Маша.- Мы улетим туда, где пасутся олени. Хочешь?
-Да.
— В тундре места на всех хватит. Ты на шкуры ляжешь. Будешь сладко спать и ягоды есть. Ты ел морошку?
-Откуда? – засмеялся Андрей.
— Ты меня с матерью своей познакомишь. Втроем можем уехать. У нас тобой есть деньги. Я скопила, Ведь мне не на кого было их тратить. Сейчас уборщица больше начальника получает. Вот дачу мою отдам кому-нибудь, и уедем на Таймыр. Я ее называю так – дача. Высоко сказано, конечно. Вагончик шаткий, да две грядки. А природа рядом с дачей, действительно, красивая, и соловьи поют.
Зажегся вдруг свет.
-Может и лифт работает? – сказала Маша
Они подошли к лифту. Но лифт не работал. Маша была, как во сне.
У квартиры номер восемнадцать
На 18 этаже они все-таки нашли нужную квартиру, долго звонили, не сразу сообразив, что звонок не работает.
Чумазые детишки белокурой алкашки высыпали в коридор и смотрели с усмешкой на Машу, которая держала Андрея за руку. А ей хотелось обнять его, прижать к себе и заголосить от
радости. – Сына нашла она.
Они отдали тяжелые сумки с детскими вещами, которые алкашка с призрением бросила в угол захламленного коридора. За ее спиной стоял тщедушный небритый мужичонка и пытливо рассматривал Машу и Андрея.
На лестнице
-Вот люди, — даже спасибо не сказали, — произнесла Маша, когда алкаши захлопнули входную дверь. — Какая мания величия. Дома — вонь, а они ведут себя, как короли. Детей жалко. Что ж, пошли обратно. Прости, что я тебя сюда затащила. Ты ведь еле ходишь. Ну, ничего, теперь все по-другому будет.
Они прошли несколько пролетов вниз , как зашумел лифт.
-Лифт заработал, — сказала Маша.- Но проехал мимо нас.
Они спустились еще на несколько пролетов.
— Без тяжелых сумок легко идти сказала Маша. – Ты что? Ты что делаешь? Я тебе и так денег дам, – закричала она, увидев, как Андрей падает на нее, и сама упала от удара. Андрей тоже упал, но скоро он открыл глаза. Рядом с ним в луже крови лежала женщина. Это была Маша. Казалось, что она спала.
— Вот они, — голубки, — вот они лежат. Пьяные, наверное, — тщедушный мужичонка скакал возле милиционеров. – Я ведь вам сказал, что найду его. А это его баба. Я их на лифте опередил, и лопатой огрел. Они эту лопату у нас забыли. Никуда бы они от нас не убежали. А то придумали – принесли нам целую сумку старых вещей. И где они их взяли – еще разобраться нужно. Благодетельница. Ишь, разлеглась. Бесстыжая. Да еще и лысая совсем.
-Ну что ты мелешь? Какая его баба? Она в бабушки этому парню годится. Вставайте, гражданка. Вас ранили? – сказал милиционер
Маша открыла глаза. Она видела, что какой – то мужик наклоняется к ее сыну.
Невзирая на рану и кровь, которая струилась по ее лицу, она поднялась: — Отойди от него, — прохрипела она мужичонке. На нее было страшно смотреть.
-Да я что, я отошел уже.
-Господи, а страшная какая, ако медведица — прошептала белокурая алкашка — Прости, господи. Как над дитем своим стоит. Пришибет.
Вид милиционера сразу вывел Машу из оцепенения. Она склонилась над сыном:
— Вставай. Поехали.
-Скорую вызовите,- крикнул милиционер.
— Если для меня, то не нужно, сказала Маша.- Я упала неудобно и голову зашибла. Пройдет. Кровь остановится. Мне хорошо, я, наверное, споткнулась, — сказала Маша. — А он от голодного обморока упал, и язва у него, — сказала она милиционеру. — Я его накормлю скоро.
— Скоро у вас не получится. Едем в милицию. Там оформим все, как положено. Получили заявление граждан, опознавших грабителя.
Действие третье картина вторая
В милиции
В отделении милиции старый офицер, который составлял бумаги, пытливо посматривал на Машу:
-Парень, этот, кто вам?
-Сын, — сказала Маша.
-А он другую фамилию назвал.
-Вы мне скажите, — Маша волновалась и не могла говорить, не соображала от страха, что Андрея заберут от нее, — сколько нужно внести залогу? И я внесу.
-Если хотите – вносите. Но зачем это вам? – спрашивал ее офицер, – следствие все равно разберется: кто, зачем и почему.
-Позвонить можно? — спросила Маша.
-Бога ради, — сказал офицер, засовывая деньги в карман.
-Товарищ генерал, — сказала Маша. – Это Маша – медведица. Вы сказали, проси, что хочешь. Я прошу, я сына нашла таки. Он – здесь. Сына под залог отпустите. Спасибо, товарищ генерал.
— Сразу бы сказала, что ты дворничихой в осином гнезде работаешь. У нас с тобой совсем другой разговор был бы. Кто ж не знает ваш квартал? Начальство там обретает. Сына твоего под расписку отпускаем, — сказал офицер и вернул Маше деньги, — я сказал: « не нужно денег».
-Спасибо вам, — благодарила Маша.
-За что? — Удивился милиционер
-За сына, — сказала Маша, и они с Андреем вышли на улицу.
Начинался рассвет.
Действие третье картина третья
В самолете
В отсеке громадного грузового лайнера, среди досок и станков нашли себе укромный уголок, закутались и сидят рядом Маша, постаревшая Вика и Викина мать. Андрей ходит по самолету.
И, как они не боялись этого разговора, он все же состоялся.
-Так это – ты? А я всю жизнь медсестру искала, ее тоже Викой звали, и она исчезла после аварии.
Вика плакала:
-Я знала, знала, что ты меня все равно найдешь. Видишь, что стало со мной? Помнишь, какой я была? А я ведь намного моложе тебя. Кино нас алкашами сделало. Всю жизнь… так ни один мужик меня и не любил, не захотел меня по — настоящему. А тебя все хотели. Теперь женитьба вообще не в моде, мои ровесники холостыми ходят. Режиссер мой, помнишь? Обещал с женой развестись. Но – разбогател, с женой у них новая эпоха любви. Мне даже звонить запретил. Работу я потеряла, студия – распалась. Отец – давно умер. На пенсию матери живем. А сынок твой ко мне так и не повернулся. Из дома уходил. Ни одного теплого слова не сказал. Когда он был маленьким, я книжки про оленей от него прятала, а он находил их. Понимаешь? Рос, как неприкаянный. Мама моя старалась. Она за ним ходила, думала – это мой сын, нагулянный от азиата. А тот секретарь райкома, помнишь? Считай, из – за него я ребенка твоего забрала. Думала, от него ты родила. Разозлилась я и завидовала тебе. Я ведь из – за этого секретаря ту командировку на забой оленей организовала, деньги нашла, группу сколотила, с телевидением центральным договорилась. Секретарь тогда за мной ухлестывал, и маме моей он нравился, хоть и староват для меня был. Она его еще комсомольским вожаком помнила, он работал у отца моего на заводе.