Они ушли в темноту, потому что, хотя полярная ночь уже отступила, полярный день расцвечивался не надолго.
+++
В балке
Саския и Артур спали, обнявшись – в балке было холодно.
Вошли Маша с Анатолием:
Маша:
— Голодными заснули. Может, оленуху забьем?
Анатолий:
— Нельзя беременных.
Анатолий сел у потухшей буржуйки.
-На, — Маша протянула ему кружку с чаем.
Анатолий взял кружку:
-Ты – спи. Завтра — рано вставать, иначе их не спасем.
Маша пробралась в свой уголок и смотрела, как Анатолий дремлет у буржуйки, прислонившись к оконцу, сквозь которое уже пробивался луч полярного дня.

++++++
На экране

Здоровенный олень нагло смотрит с экрана.
Переде экраном стоит Анатолий и говорит:
-И скольких баб ты от нас увел. Стоишь и гордишься. Считаешь, что только ты про женщин думаешь, только тебе женщина нужна?
Анатолий уходит в балок.
На экране стадо диких оленей сгрудилось вдали, как мираж.
Из балка вышла Саския. Она смотрит на экран.
Саския :
-Дикие мужики стоят на страже. Женщин — оленух уворовать хотят. С диким уйти кто не хочет?
Саския уходит в балок
-Эх, были бы у меня патроны. Пальнул бы я не один раз, — сказал, выходя из балка, Анатолий.
-Жирные черти, стоят себе и смотрят,- сказала Маша. – Наших важенок стерегут. И холод им непочем. Это мы замерзнем, а они – нет. У нас дров мало и горючка кончается.
-Убегут они от нас, все убегут, — сказал Анатолий.- Им на воле лучше, чем у нас. Не будет у нас оленей, не будет здесь у нас жизни. Нет, не будет.

++++
У балка и в тундре
Анатолий сидел на шкуре, которая была разложена на белом снегу. Сияющий снег струился вокруг него. И Маша, тайком следившая за ним, удивлялась: чего сидит? Так не сидят.
Саския в бинокль тоже глядела на Анатолия и подошла к Маше:
— Раздетый сидит. В армии научили.
-Нет, одетый, это он в свете растворяется
-Его светом подняло над шкурой. Он ее не касается, — видишь? — сказала
Саския.- Свет его забирает. Улетит он.
-Может уже летает, — сказала Маша.
Белая ровная, как стол тундра, и одинокая фигура человека, сидящего на шкуре. Так сидят, наверное, йоги и все, кто умеет раствориться в чистом воздухе.

++++
В балке
Саския расталкивает Артура:
-Ну, разоспался. Иди, догоняй, Анатолий уже ушел стадо искать.
У балка
Артур сунул ноги в лыжи и ушел. Парка его развивалась. Артур двигал руками, помогая себе.
В балке

Саския достала шприцы и лекарства:
-Пойдем и мы, — сказала она Маше.
+++
В тундре
Высоко поднимая плечи, для того чтобы спрятать от мороза озябшие руки в рукавах малицы, Маша и Саския ставят уколы оленухам, и снова идут, отыскивая лежавших в снегу важенок, которых засыпало снегом.

++++
В балке
К ночи они протопили маленькую печурку — буржуйку, Маша прибирает в балке и расстелилвает оленьи постели. Саския легла у печки.
Они спали, но Анатолий с Артуром все еще не возвращались.
Саския вздыхает:
-Что-то не нравится мне все это. Зажилась я на свете. Нужно площадь для молодых освобождать, жениться вам нужно. Балок новый строить. А из чего ты его построишь? Жить не на что, а не то, что балок строить. Горючки в поселке нет. Как стройматериалы привезешь, железо где взять, печку? Нет, мне уходить нужно. Это точно. Площадь молодым освобождать.
Долговязый Артур открыл дверь балка, согнулся, упал и заплакал:
-Анатолий убился.
-Что говоришь?
-Да. Да. Я видел. Он думал я далеко. Встал на льдину, выстрелил в себя, упал в воду и – все.
-Воды – то нет, — сказала Саския.- Кругом – лед.
-Я и говорю – лежит на дне, в скалах, где летом – вода.
-Я думала, поженятся они.
-Да как же он женится? Куда поселится? Мы тут и так лежим впритык. А он в городе повидал, как нужно жить – вот и кончил себя, — сказал Артур.
Саския с удивлением посмотрела на сына. Она всегда считала его неспособным к рассуждениям. Потом Саския зажгла буржуйку, вскипятила чай.
Маша плачет.

++++++

Действие первое
Картина вторая

У балка Маши

Глава администрации поселка привез детей из интерната для съемок фильма.
В Арктику не ездят большими группами. Вот и сейчас их привезли на прицепе, который приладили к мотосаням. Три девчушки и Вика устроились в прицепе, а кинорежиссер сел на мотосани, сзади водителя, роль которого взял на себя глава администрации.
Занавес открывается и мы видим как приехавшие вылезают из саней.
Девчонки довольны. Когда они еще увидят живых оленей?
И режиссер доволен. Пейзажи, ради которых они приехали сюда, действительно фантастические. Снежные дали, обрамленные холмами, где редкие остатки реликтового леса подчеркивают древность земли, утопающей в сиянии.
Дети одеты в свои национальные белые малицы, расшитые красно-черными узорами. Головные уборы девчонки скинули, не взирая на просьбы режиссера.
Кинорежиссер Кашкалда, которого на севере все называли Кузьмич, сам был и кинооператором. На подмогу себе он брал в командировки юную ассистентку Викторию, Вику. Она выполняла также обязанности администратора киногруппы, а при необходимости могла и снимать видеокамерой.
Вика, отвинтив крышку бутылки, пила водку прямо из горла. Эту домашнюю девочку пьянила свобода, она даже бравировала этой свободой.

-А оленей подгонят поближе? — спросил режиссер, — или мы туда на мотосанях подъедем?
-Нам туда на мотосанях нельзя. Спугнем. Сейчас отел, – сказал глава районной администрации.- Вот только эти олени, что около балка стоят, – их и снимайте. Других оленей просто нет. Это фактически последняя бригада нашего бывшего совхоза. Пропало оленеводство в нашем районе.
Саския сидит, усмехаясь, в дверях своего маленького балка. Знает, что ее снимают камерой. Саския всегда любила сниматься, поэтому и нарядилась в самые лучшие одежды. Вика подскакивает к Саскии и снимает ее :
-Домик на полозьях – восторгается Вика.- Вы здесь живете.
Кинорежиссер отошел к оврагу и с упоением смотрел в глазок видеокамеры — снимал, как девчонки скатываются с горы: встав вдвоем на одну лыжину, заливисто ухахатываясь, они мчались вниз, к реке.
Потом кинорежиссер повернулся и сделал панораму на балок, который снаружи был покрыт шкурами. На задней стороне балка было маленькое застекленное оконце, в которое смотрела веселое лицо маленькой Даши.
Ему незаметно удалось заснять, как Даша, открыв оконце и высунувшись из него, теребила кудрявую белую пушистую собачку, которая разлеглась на пуховой подушке, разложенной для просушки. Собачка разомлела на солнце, и не реагировала на Дашины тычки.
Второй видеокамерой Вика снимала Машу:
— Я знаю, собачек вы балуете, как детей. Вы любите эту свою кочевую жизнь? Вы, говорят, фактически теперь богатая женщина – владелица этого родового угодья и оленей, которые здесь пасутся?
Маша молчала. Она теребила оленью шкуру. Чувствовалось, что и Маша и Саския проделывают это не в первый раз.
— Собачек кормить нужно, холодильник наш — зима. А от осени до зимы, где корм сохранить? Где сети, чтоб рыбу ловить для собачки, где лодка? Где горючка? – ворчала Саския, но ее слов никто не слышал, у нее не брали интервью.
Солнце светило особенно ярко. Мартовский снег был тверд, мороз все держался. — То — двадцать, то — пятнадцать градусов. Старая Саския любила смотреть на градусник.
Вика сняла и это.
-Повторите , пожалйста,- сказала Вика.
-Что повторить? –спросила Саския.
-Про мороз. И градусник снова повертите в руках.
Саския покорно повторила:
-Март уже, а унас то двадцать , то пятнадцать, то тридцать.

• « ПИЖРАНЕТ
• » СЛУЧАИ ЗАУРЯДНОГО СУМАСШЕСТВИЯ