— Девочка та, маленькая, ушла из жизни. Давай выпьем за ее душу, чтоб на том свете ей хорошо было.
Но Маша водку не пила, поэтому в больнице было ей совсем одиноко.
-Не куришь ты и не пьешь, и с мужиками не гуляешь, дефективная ты у нас,
— ворчит Варвара.
Входит главврач.
-Тоскуете? — главврач подходит к Маше.
-В той палате девочка умерла. От туберкулеза? – спросила Маша
-Поменяли вы образ жизни, — сказал главврач, — веками вы привыкли есть то, что дает тундра, жить так, как нужно нганасанской душе. А сейчас вы все поменяли. Душа – многое значит.
-Какая душа у ребенка? — возмутилась Варвара, — душа! Придумают и болтают.
-Душа у ребенка мудрая, -говорит главврач, — душа слышит судьбу. Ребенок не хотел жить среди нас, без своей тундры. Ребенок малый — сам и есть — душа.
-Так вы реагируете на смерть наших детей, — возмущалась Варвара, — вместо того, чтобы лечить нас, говорите о нашей необычности. Мы сами знаем, что нас, нганасан на земле мало осталось, а если посчитать, сколько чистых – то семей пять, может, найдете. Вон, полк солдат в Волочанке стоял лет двадцать пять назад, и у нас поменялась кровь, сменилась, соединилась с грузинской.
-Разве это плохо для вас? — сказал главврач. Сколько красавиц ходит по тундре, и парни высокие появились.
-Во-первых, высокому в тундре делать нечего. Он – замерзнет быстро. Во — вторых, вы нас уже десятки лет активно защищаете. А толк, какой? Нас – нету.
Бабы в палате с удовольствием слушают Варвару.
-Нам мужчины нужны. Вон даже кошка в больнице целый день орет и жопой по полу ездит. — Мужика хочет. Всю больницу обоссала, метит все. Вон посмотрите, ваша санитарка ползет. Тоже не от хорошей жизни напилась.
И действительно по коридору ползла пьяная санитарка.
— Новогодние радости, — прошептал врач и исчез в своей каморке – кабинете.
-Мы кошке операцию сделали, — сказал главврач.- У нее трубы перевязаны, потому что котят некуда девать. А по полу ездит она, потому что у нее половые органы нетрадиционно расположены.
( Дощатые стены позволяли врачу свободно общаться с больными в палатах).
Но Варвара не отпускала главврача. Она снова возникла в дверном проеме:
-Вот вы с женой сюда деньги зарабатывать приехали. От института нас изучаете, зарплату за это получаете. По вечерам в больнице работаете. Да еще вдвоем с женой. А какая работа для наших парней? Где им работать? Какая зарплата в кочегарке? Так кочегарку еще найти нужно. У нас в поселке одна кочегарка была. Вы нас изучаете, а главную причину – не знаете. Как можно население увеличить, если мужчин нету? – подвыпившая Варвара не могла остановиться.
-Говорю же вам, среди нас, этой вашей, нганасанской, душе плохо. Поэтому стреляются ваши парни, поэтому пьют. Душа их больна, места не находит, ищет себя.
-Вы нас придумали, — сказала Варвара, — Смешно даже. Заставляете сигналы телепатические принимать по ночам. Конечно, для денег и понту, чего не придумаешь. Стыдно нам за вас. Мы знаем, посадили вы экстрасенса, где – то в Академгородке, в самом Новосибирске. И он, будто, может нам сигнал послать, а мы можем, будто, этот сигнал принять, телепатически. И здесь вы ходили по домам, просили в одиннадцать ночи записывать, – что мы чувствуем и что видим. А у нас в это время трезвым в поселке только один человек бывает и тот – дурачок. Хотите знать, что мы чувствуем по ночам? Что нам нужно? Нам мужики нужны. Понятно? Нам мужчины нужны для продолжения жизни. Вот что мы чувствуем.
-Насчет телепатических опытов я объясниться должен. Вы, действительно, почти все — правополушарные. Вот я — левополушарный. Мне нужно много говорить, чтобы меня поняли. У меня нет таланта видеть то, что — внутри. У вас раньше было много шаманов, которые с духами общались. А что это такое? Как с ними общаются? Мне не понятно, а вам всем – понятно. Возможно, вы и сейчас с ними общаетесь и думаете, что все это могут.
-Шаманами становились, когда болезнь переносили, — сказала
Маша. — Это специальная шаманская болезнь была.
-У вас в семье все мужчины шаманами становились, — сказала
Варвара Маше, — говорят, сильные были шаманы в вашей семье. Потому твои предки и ушли к озерам дальним, хотели спрятаться от гонений.
-Об этом нельзя говорить, — сказала Маша.
-А мы и не говорим, — сказала Варвара, — так, вспомнили. — Потом она повернулась к главврачу:
— Маша вовсе не шаман и даже почти не нганасанка. Итальянка она, наполовину. Простите меня, если бы я не напилась сегодня, в эту новогоднюю ночь, не сказала бы вам так много слов. Вы уж меня простите, пьяную.
-Все мы выпили, чего уж там, — сказал главврач, заглядывая в палату для инфекционных больных, где был поселен мужчина с дизентерией, и остолбенел. В кровати пьяный больной спал в обниму с санитаркой. Ее швабра валялась на полу. Главврач поспешно закрыл дверной проем полотнищем и, продолжая улыбаться, сказал Варваре:
– Новый год, все- таки. Но почему вы не верите в передачу мыслей на расстояние? Вы действительно сохранили то, что человечество давно утеряло. Чувствительность ваша уникальна. Разве вы не верите, что мать может чувствовать свое дитя на расстоянии, у нее есть связь с ним? У вас такого не было?
Варвара успокоилась. Вместе с Машей они смотрела в окно. Там вдали океанский ледокол разгружали краны. ( Это они видят на экране)
-К такой красоте невозможно привыкнуть, — сказал главврач. Потом он повернулся к Маше: — Вы осторожней теперь, пожалуйста, тяжестей не носите. Берегите себя. Вы ведь хотите этого ребенка?
-Хочу, — сказала Маша, погладила свой живот и смущенно сжалась, — я очень его жду.

Действие второе
Картна вторая

Но ребенок, которого она ждала, у нее так и не родился.
Вернее, он родился, но не нянчила его она ни одного дня. Не видела даже его, своего сына.

Сцена опять поделена на две части. Одна часть — это внутренность веротлета МИ-8 . Другая — поле аэропорта, куда должен прилететь этот вертолет.
Почему –то слышен дальний вой сирены пожарной машины .
Среди пассажиров Маша.
Продрогшие и промокшие от ливня люди рассовывают свои вещи в вертолете. Они уже перестали драться и ругаться из –за сидячих мест. Постепенно люди отогреваются, их озлобленность и напряжение проходят.
А когда взлетели, да расселись, промокшие пассажиры начали распаковывать свои сумки, и у всех нашлась водка для сугрева. Организовали в проходе общий стол, оказалось, почти все знакомы друг с другом, пили, просили друг у друга прощение. Только двое никак не мирились. Пьяный этнограф и секретарь райкома.
-Какой ты этнограф? – ругался секретарь райкома. — У вас денег нету на командировки. Если не я, ты и в командировку не сможешь уехать. Вы – нищие люди. Только строите из себя. Мы – наука. Вот сейчас ты к летчику лезешь, чего ты к нему ходишь? Туда нельзя посторонним.
Пассажирам видно плечо летуна, одетого в яркий мохеровый жилет и полосатую рубаху, а также они с уважением смотрят на его ногу в модном ботинке на ощутимых каблуках. Видно, что летун пижон, он любит свой мохеровый шарф, свои кудри а ля Анджела Дэвис. Вобщем, все у него по моде конца восьмидесятых годов. Всем понятно, что он много зарабатывает и любит вертолет. Иногда летун заглядывает в салон и хмыкает, а потом опять смотрит на ярко-красные низкие тучи, под которыми они летят. Такое впечатление, что летун даже пританцовывает от восторга. – Да и то. Наконец, дали вылет и вот они летят под этими прекрасными облаками, под этими тучами, летят, туда, в родную Хатангу.
Этнограф говорит секретарю райкома:
-Но он сам мне обещал показать, как будем пролететь плато Путарано.
-Я сказал тебе – не ходи. Мы на посадку заходим, а ветер какой – ты слышишь? Сядь, я тебе говорю. Путарано пролетели давно, наука…Не знаешь даже где Путарано.

• « ПИЖРАНЕТ
• » СЛУЧАИ ЗАУРЯДНОГО СУМАСШЕСТВИЯ