-
Рекомендуем - "Когда отмечается День театра" или "Сенсационная премьера драматургической пьесы: История, касающаяся нас всех" или
комиссий по эстетическому воспитанию, как отстаивал мысль о том, что «каждая достаточно
многочисленная группа однородных зрителей вправе требовать своего, ей предназначенного
театра… »Такой полномочной группой он выставлял школьную молодёжь.
И вот когда выяснился возраст предполагаемых им зрителей, кто-то решил назвать
новый театр по имени публики, которой он адресуется: «Впоследствии, — скажет А.А.Брянцев,
— сами зрители сократили длинное название в короткое, милое их сердцу слово — тюз».
Сочинить слово — часть дела. Куда сложнее оказалось осуществить задуманное.
А.А.Брянцев постоянно слышал одно и то же:
— Идея хороша, но… средств на неё пока нет!
Бескорыстное и твёрдое упорство увенчалось-таки полным успехом: “22 февраля 1922
года состоялась генеральная репетиция первого спектакля Петрограского тюза «Конёк —
Горбунок». Накануне, — признавался А.А.Брянцев, — я никак не мог заснуть. Мне наивно
казалось, что я этой ночи не переживу. Моя мечта осуществилась».
В 1920-30-ые годы сложилась и теория детского театра.
Всё, что нынче воспринимается вполне тривиально, а подчас со скептической досадой
и даже раздражением, тогда, будоража умы -умы светлые и добрые, являлось как открытие, как
подлинное откровение.
А.А.Брянцев: «Тюз прежде всего должен остаться театром, а его спектакли
произведениями актёрского искусства, способными зажечь в юных зрителях подлинную
театральную радость, способными творчески оплодотворить их юную фантазию. Этой
основной задаче должен удовлетворять и его репертуар и его интерпретация».
И ещё А.А.Брянцев: «Режиссёр и декоратор, и актеры должны особо чутко подойти к
воспринимательским возможностям определенных возрастов, чтобы не подлаживаясь, не
сюсюкая, творчески угадать особенности своего нового зрителя. Для разрешения этой крайне
трудной, но зато и увлекательно интересной задачи должен быть подобран сильный и
сознательный в своём творчестве сценический коллектив, на долю актеров тюза выпадает
великая честь — подготовить кадры зрителей для будущего русского театра…
Кто не сможет искренне это сделать, тот не должен и работать в тюзе, потому что для
ребёнка и в особенности для подростка нет ничего омерзительнее снисходительной улыбки
взрослого, сознающего своё превосходство».
Характерная для эпохи рождения тюзов категорическая модальность суждений
опиралась на окрыляющее благородство замыслов, на неотложность новых забот…
Оказалось, что детский театр — это по существу не один, а по крайней мере целых три
театра в одном…
Три театра в одном
Быстро растет и взрослеет ребёнок, и театр стремится по-разному говорить с детьми
младшего, среднего и старшего возраста. Тут психологически несхожий жизненный опыт. Тут
несовпадающие, хотя и тесно друг с другом связанные — ещё одна сложная проблема —
интересы и житейские, и эстетические.
Тюз — театр ДЕТСТВА, ОТРОЧЕСТВА и ЮНОСТИ.
В тюзе — говорил Ю.П., «для каждого возраста надо искать свои пути: и свои пьесы, и
свою интонацию разговора с залом.»
Что же такое — тюзовская эстетика? Есть ли она на самом деле? сформировалась ли она,
исходя из реальных потребностей бытия?
Или это плод кабинетного доктринерства, плод педагогической логистики,
идеологических, наконец, умозрений? Где истина? Как её отыскать?
Её пробовали осознать многие практики театрального дела первых советских
десятилетий.
Ю.П. в своей статье «Союз искусства и педагогики» на страницах журнала «Детская
литература» в 1975 году напишет: «Наш советский театр для детей существует уже более
полустолетия. Но до сих пор в глазах некоторых критиков, даже деятелей искусства, взрослых
зрителей – пап и мам, педагогов — он представляется иногда театром неполноценным, второго
сорта…
Много лет назад А.А.Брянцев писал, что детский театр вовсе не урезанный театр для
взрослых, а , наоборот, расширенный. От актеpa и режиссёра, работающих в тюзе, помимо и
сверх знаний и умений чисто театральных, требуются знания и умения педагогические.
Детский театр — союз искусства и педагогики. В этом его особенность и его вклад в мировое
театральное искусство».
Ю.П. касается здесь дискуссионных вопросов, вечно и сильно будоражащих умы
поэтов, художников, критиков, ученых и просто читателей — слушателей — зрителей. Вопросов,
на которые разные эпохи и разные мастера отвечали совсем неодинаково.
Способно ли искусство развивать, воспитывать, т.е. постепенно, исподволь, ненавязчиво
делать человека лучше, умнее, добрее, праведнее?
Или искусство как раз необходимо тем, кто уже хорош, умен и добр, эстетически
искушен или таковым себя считает?
А может быть, искусство вообще не имеет никакого отношения к сфере этики,
нравственности, морали? Может быть, это сказки педагогов — фанатов про воспитательное
назначение искусства?
Тогда и столь тесное сближение его с учительным делом едва ли справедливо?
Как бы и в какие времена не протекали споры на эти темы, мне ясна правота древних
авторов, которые подобно мудрецу Сенеке рассуждали так: «Для чего же мы образовываем
сыновей, обучая их свободным искусствам? Дело не в том, что они могут дать добродетель, а в
том, что они подготавливают душу к её восприятию» .
Отсюда следует вывод: очень даже небезразлично, чем именно мы станем «кормить»
наших сыновей и дочерей, какой духовной /или бездуховной?!/ пищей, что они станут
безропотно поглощать и к чему привыкнут?
Самые яркие, цепкие и устойчивые (нередко – на всю оставшуюся жизнь) впечатления в
нас – с детства. Первые песни, первые книжки, первые спектакли… То замирая в тайниках
памяти, то откуда ни возмись, по поводу и без повода всплывая, воскрешаясь в сознании и как
бы наново безотчетно волнуя нас, они сопутствуют нам постоянно. На них, хотим мы того или
нет, проецируется и поздний наш опыт. Ими мы упорно пробуем заразить и тех, кто идет нам
вослед…Первые встречи детей с искусством – ответственнейшее дело для воспитателей и
педагогов.
Позицию очень многих деятелей искусства для детей выразил в своё время Сергей
Владимирович Образцов. Вспомним его предостережение на все времена: «Осторожно: дети!»
С.В.Образцов последовательно и темпераментно отстаивал точку зрения, актуальность
которой в наши дни невероятно возросла. Социологи и педагоги многих стран Европы и
Америки, говорил он, и в печати, и в парламентах ведут, к сожалению безуспешную, борьбу с
теле- и кинодетективами, в которых за два-три часа детям показывают на экране до полусотни
«настоящих смертей». Половина героев совершает то или иное насилие. Один из десяти
оказывается настоящим убийцей. Половина всех убийц — безусловно положительные герои, а
каждый пятый герой — жертва убийства. С треском раскалываются черепа, выливаются мозги,
лужами растекается кровь. И даже в тех случаях, когда побеждает положительный герой, сами
эпизоды борьбы становятся «манками» своей страшностью, интересными своей изощрённой
жестокостью. Эти картины — спекуляция на естественном увлечении подростков
приключениями и борьбой.
С.В.Образцов говорил это об «ИХ» нравах в искусстве. Нe думал-не гадал он, что все
эти кроваво-зверские красоты станут обычной нормой ежедневного теле- и видео-потребления
для нашей современной российской детской и юношеской аудитории.
Кстати, об «ИХ» нравах.
Мне зимой 1998 года довелось целый месяц прожить в Великобритании. Это была
командировка в рамках общеевропейской программы «TEMPUS».
Месяц я и мои коллеги имели реальную возможность смотреть и слушать всё, что
только ни предлагалось британским зрителям — и взрослым, и детям — на многочисленных
каналах телевидения. Поразительно, но факт: мы ни разу /ни разу!/ не были свидетелями и оче-
видцами тех разнообразных пошлых и ушлых боевиков-«ужастиков», тех сцен мордобоя,
насилия и садизма, которыми нынче вдосталь потчуют нашу российскую телепублику, жадную
до новых «крутых» впечатлений , включая в первую очередь маленьких телезрителей.
Содержание: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45