Я вообще отношусь к сторонникам внутритеатрального образования. И не только потому,
что это и мой собственный опыт, «мои университеты». Нет, аргументы здесь иные и более
веские: театр ведь как семья, и если она без детей, крепкой она почти никогда, поверьте, не
будет. В театр всегда должна вливаться молодая кровь. Тогда только будет осуществляться
естественный процесс преемственности.
Так, мне кажется, у нас происходит передача от старших к младшим главных, коренных
принципов, на которых, как говорится, стоим: строгий художественный вкус, психологическая
правда, честный диалог с нашим зрителем…»

В том далеком 1943-м, начинать приходилось по существу с нуля. Да еще и при
тогдашних крутых военных обстоятельствах.
Властным распоряжением Саратовскому тюзу были приданы имущество и актеры тюза
Днепропетровского. Но находилась эта труппа в эвакуации в Казахстане, в Актюбинске. Надо
было ехать в далекий Актюбинск и убедить украинских коллег перебраться в неведомый им
Саратов. А тут еще радостная весть об освобождении их родного Днепропетровска!
На помощь Ю.П. пришел режиссер и один из ведущих актеров Днепропетровского тюза
Вадим Давыдов. Он взял сторону Ю.П. и принялся уговаривать своих товарищей начать новую
жизнь в Саратове…
А в Саратове холод, мороз, стужа такая, что полы в театре промерзали. А между тем и
Давыдову, и Киселеву, и многим актерам жить пришлось в плохо отапливаемых помещениях
тюза – больше негде было.
Театру помогали. Обком комсомола подбрасывал уголек, чтоб поддерживать температуру,
близкую к минимальной норме. Нескольких актеров даже с фронта отозвали, чтоб укрепить
труппу.
«И это в сорок третьем, — прибавлял Ю.П. — Сейчас, возможно, даже покажется странным,
но в те годы ни у кого не возникал вопрос, зачем в разгар войны нужен детский театр.
Была другая проблема: с чего начинать театру? С какой пьесы? Долго искали и наконец
решили остановиться на «Осаде Лейдена» Исидора Штока. Почему?
По сути это был рассказ о блокаде Города.
Общая тогдашняя боль – Ленинград.
В Саратов в ту пору было много ленинградцев эвакуировано. Они буквально были вырваны
у смерти… Духом стойкости, самоотверженности была проникнута эта первая наша работа в
возобновленном тюзе…
И тогда я еще раз убедился: главное в спектакле не фон, на котором разворачиваются
события, не аксессуары исторического или этнографического быта (хотя все это может быть
необычайно существенно). Может, даже не события в их внешней определенности. Главное –
то, что называется пресным и скучным словом «проблематика». Главное – внутренняя
атмосфера спектакля, его художественно-смысловая направленность.
Современным может быть рассказ о давно прошедших временах и событиях и, наоборот,
пьеса, повесть или фильм, где есть наимодерновый антураж, могут оказаться удручающе
скучными и никому не нужными…»
В феврале 1944 года областная газета из номера в номер сообщала, что «на днях откроется
театр юного зрителя имени Ленинского комсомола»…
В это же военное время в Саратове работают театр оперы и балета, драмтеатр, театр кукол,
цирк. Идут концерты в большом зале консерватории. В начале года проходит Всесоюзный
смотр спектаклей русской классики. Драма готовит к смотру «Волков и овец»,
«Бесприданницу», «Трех сестер», «Варваров». На ее сцене блистают Слонов, Карганов,
Муратов, Соболева, Стрижова, Несмелов, Василевский, Гурская, Степурина…
А вот и первый рецензионный отклик на тюзовскую премьеру.
В газете «Коммунист» 26 февраля об «Осаде Лейдена» пишет профессор эвакуированного в
Саратов Ленинградского университета Матвей Александрович Гуковский:
«Город давно ждал начала работы театра для молодежи. Поэтому открытие тюза явилось
настоящим культурным праздником города…
Режиссер, художник, актеры старались вдохнуть в спектакль жизнь, которой недостает
пьесе. Во многом им это удалось сделать – спектакль получился красочный, сюжетно-
увлекательный, хотя недостатки пьесы нет-нет да и выступают в нем.
Постановочный план и режиссерское воплощение сценического действия (художественный
руководитель Ю.П.Киселев) свежи и интересны. Патриотические моменты подчеркнуты и
максимально донесены до зрителя, мелодраматические черты пьесы поданы корректно, без
нажима, с правильным пониманием стиля…
Тиль Уленшпигель (арт. В.И.Давыдов) и Ламме Гудзак (арт. С.Н.Найхин) – образы,
наиболее удавшиеся и автору пьесы, — поданы ярко и выпукло. Тиль очаровывает своей
беззаботной, веселой смелостью, своими лихими песнями, своей находчивостью. Ламме
пленяет простодушной народностью, неиссякаемым оптимизмом, совмещаемым с сочным
юмором…
Музыка (композитор Е.П.Каменоградский) хорошо помогает сценическому действию…
Первый спектакль театра юного зрителя, тепло принятый юношеской и взрослой
аудиторией, заполнившей блиставшее чистотой здание театра, свидетельствует о том, что в
лице тюза город получил хороший молодой творческий коллектив, от которого он может
ждать дальнейших серьезных успехов».
Город сразу поверил в свой тюз.
Эта вера окрылила Киселева, помогла театру стать на ноги, обрести свое лицо.
С «Осады Лейдена» и началась новая эпоха в истории Саратовского тюза, эпоха Киселева.

Новая эпоха

Эпоха… Слово высокого, торжественного ряда. Оно вполне здесь уместно.
53 года во главе детского театра…
Срок в самом деле рекордный и во всех отношениях почтенный.
Время больших счастливых удач Мастера, время расцвета его театра.
Время непрестанных трудов, поисков, обретений, раздумий об искусстве, о жизни, о себе, о
зрителе…
В бумагах Ю.П. осталось много любопытных записей, которые делались им накануне
репетиций или занятий со студийцами, в пору творческих командировок и туристических
поездок. А ездить по миру Ю.П. очень любил. Его неизменный спутник – фотоаппарат. В
домашнем архиве – огромное количество сделанных им снимков, начиная с лета 1963 года,
когда впервые взял он в руки известный по тем временам ФЭД.
«Мир глазами Киселева» – так называлась фотовыставка, подготовленная в театре к 18
декабря 1997 года в годовщину памяти Ю.П. Марией Юрьевной Киселевой.
Остались в архиве Ю.П. и планы-заготовки его выступлений перед разными аудиториями:
театральными, школьными, учеными, официальными…
Он очень ответственно и требовательно подходил к своим публичным текстам и, как
правило, тщательно их готовил, расставлял все необходимые ему, принципиальные акценты,
обозначал все самые трудные и важные повороты мысли, факты и аргументы…
Иногда это наброски его будущих обращений к собственному коллективу по поводу
очередных конфликтных ситуаций, когда во что бы то ни стало надо было искать выходы,
подчас непопулярные… Делал он это блистательно. И обдумывая такие речи, убедительно
взвешивал все «за» и «против» в предлагавшихся им решениях.
Были и блокнотные записи – для себя, в стол, впрок. Иной раз – цитатные выписки (часто –
из Пушкина), подслушанные у кого-то мысли и удачные, точные выражения его собственных
мнений.
Загодя, обстоятельнейшим образом Ю.П. воспроизводил свои выступления-лекции перед
зарубежными актерами и режиссерами. Расчет на мастерство переводчика (скажем, с
венгерского, словацкого, чешского, испанского) – и отсюда известная адаптированность этих
строго размеченных учебно-просветительских повествований…
Я приведу здесь некоторые записи (большая часть из них не датирована), на мой взгляд,
точно и разносторонне характеризующие постоянный круг профессиональных интересов и
прочных эстетических привязанностей Ю.П.
Итак, ему слово:

***

Театр — искусство, подобное снегу. Не успел ему порадоваться и на него налюбоваться,
как оно на глазах темнеет и тает…

***
Очень много страстей за кулисами и очень мало – в спектакле.

• « Трое на качелях
• » Ален Делон не пьёт одеколон