ЮЛЯ. …черненькая девочка. Она как будто монашенка, но это ложь, потому что она любить никого не может, а только плачет и боится, она, как в зеркале, все то же самое делает, но наоборот, ох, до чего жалкая. Но как ее перекрестишь, так и исчезнет…
МАКСИМ ПЕТРОВИЧ (улыбаясь). Ничего… пройдет…
ЮЛЯ. А знаете, бывает, я плачу и, кажется, что лицо стекает, а потом все тело стекает, и так легко… (резко) Не слушайте меня! Я такая дура. (Пауза, смеется.) А я объявление сочинила. «Обучу красивой походке». А? Ведь даже пчелы танцуют.
МАКСИМ ПЕТРОВИЧ. Дитя мое… трудитесь, трудитесь.
ЮЛЯ. Вот дети маленькие… по-настоящему идут. Я тоже так стараюсь… И меня качает, и я смеюсь, и много иду по бордюрам… Вот если бы все, – было бы красиво, у каждого был бы свой неповторимый рисунок, а?… Когда главное не пункт а и б, а сама дорога. Я однажды поняла, что мы ходим вверх ногами. Не в каком-то переносном смысле, а буквально… Все мы Дон Кихоты, скитальцы нежности… Что это у вас в графине? (Улыбается.) Молоко?.. (задумчиво) А хорошо.
МАКСИМ ПЕТРОВИЧ. Еще бы.
ЮЛЯ. А пенек скрипит…
МАКСИМ ПЕТРОВИЧ. Вы все ждете советов… Ничего. Справитесь. Помогут.
ЮЛЯ. А почему учат всему, но не учат замечать, что рядом живут люди? Мы бы с вами открыли школу бережности… а?..
МАКСИМ ПЕТРОВИЧ. Тесно вам, я понимаю. А вы спать ложитесь вовремя. Уставать вредно.
ЮЛЯ. Простите, всё мы вам мешаем. Но как без вас?..
МАКСИМ ПЕТРОВИЧ (улыбается). Я захламленная, пыльная кладовка…

Входит Даша.

ДАША (не сразу). Добрый день.
ЮЛЯ (беззлобно). Я твоя спинка, ты мой хвостик, я твой стержень, ты мои чернила.

Пауза.

ДАША (сдерживая слезы). Вы бы зашли как-нибудь к нам… Так редко бываете. Нам бы поговорить. Друг друга видим каждый день, а все слова не скажем.
МАКСИМ ПЕТРОВИЧ. Как вы, светик мой?
ДАША. Максим Петрович… Простите. Он же… совсем другой. (Пауза.) Не молчите.
МАКСИМ ПЕТРОВИЧ. Мне нужно было быть разумнее…
ДАША. Хорошо у вас тут. Стен нет, одни окна.
МАКСИМ ПЕТРОВИЧ. То-то и оно.
ДАША. И мед — белый… Максим Петрович, ведь вы простите нас?
МАКСИМ ПЕТРОВИЧ. Что вы? Вы ни при чем.
ДАША. Мы уладим.
МАКСИМ ПЕТРОВИЧ. Ну… много на себя не берите. Горячиться тоже ни к чему. Что тут в нашей воле?.. (Пауза, смахивает слезы.) Дети мои… Бедные мои дети. Все к лучшему. Помните, все к лучшему.

5.

Ночь. На веранде темно. Вдруг раздается визг Юли.

ДЭН. Помогите!!! Помогите!!! Скорее!!! Женя!!! Даша!!

В темноте грохот, включается свет, Юля в постели, на полу посторонний человек, открыто окно, человек делает стремительное движение в сторону окна, но Дэн его хватает. Вбегает Женя, потом Чебурашин, потом Наташа.

ДЭН. Женя, быстро!!!
ЖЕНЯ. Что? Кто это?
ДЭН. Вор! В окно влез!
ЖЕНЯ (хватает вора с другой стороны). Один?! Один, я спрашиваю?! (Выглядывает в окно.)

Вор пытается вырваться, озирается. Женя бьет его.

Помню, я курсовую писал на тему средневековых пыток. Ох, любопытные там встречались пытки. Например, гвозди вбивать в голову. Писал и хохотал.
НАТАША (плачет). Мальчики, я боюсь. Скорее, милицию.
ЖЕНЯ. Спокойно, спокойно. Как же это ты один? Непрофессионально.
ЮЛЯ. Какая гадость.
ЖЕНЯ. Ну, что молчишь, немой, что ли?
ЧЕБУРАШИН. Молодец. Ну, молодец.

Вор сплевывает на ковер.

ДЭН. Верблюд!.. Где же Дашка-то?!
ЖЕНЯ. Даша!!!
ЮЛЯ. Киньте мне халат. (Надевает халат.)
ДЭН. Да куда она запропастилась?! Даша!!! Неужели не проснулась?
НАТАША. Мальчики, свяжите его! Дайте ему по яйцам! Я боюсь, я не могу так! Зачем вы меня сюда привезли!
ДЭН. Что, разжиться хотел на мелочишко-барахлишко?
ЖЕНЯ. Сколько тебе лет-то?
ДЭН. Сопляк какой-то.
ЖЕНЯ. Что, немой, что ли? Лет сколько?
ВОР. Да руку пусти! Не убегу!
НАТАША (визжит). Не пускайте!!!
ЖЕНЯ. Что ты его боишься? Шпана-малолетка. Небось, еще школы не закончил.
ЧЕБУРАШИН. Как же тебя угораздило? Мать-то где твоя? Мне бы твои годы! Мы на заводах, по пятнадцать часов!.. Тьфу! Простите, без штанов я.
ВОР. Что вцепился?
ЖЕНЯ. Нет уж, отпущу я тебя только когда ментура приедет. Наташ, дай телефон.

Стук во входную дверь.

МАКСИМ ПЕТРОВИЧ. Эй вы!!! Спите?! Открывайте!
ДЭН. Кого еще черт несет?!
ЮЛЯ. Это же Максим Петрович!!! (Бросается к двери, открывает.)

Максим Петрович вносит Дашу на руках.

МАКСИМ ПЕТРОВИЧ. Принимайте!
ЮЛЯ. Что с ней?! Даша!
ДАША (слабо). Ничего… Все хорошо…
МАКСИМ ПЕТРОВИЧ. Укусы я обработал.
ЮЛЯ. Что случилось?!
МАКСИМ ПЕТРОВИЧ. Вот и я хотел бы знать, что случилось…
ДАША (слабо). Максим Петрович… Спасибо… Не нужно было.
ЮЛЯ. Ты что, была на пасеке?! Сейчас?! Ночью?!
ДАША. Дайте ему поесть. Он почти всю дорогу нес меня на руках…
ЮЛЯ. Да ты… да ты… (в слезах, с отчаянием) Дура ты!
ДАША. А это кто?..
ЖЕНЯ. Это вор.
ДАША. Вор?
ЖЕНЯ. Да, он влез, чтобы вас ограбить.
ДАША. А… Ну, дайте и ему поесть. Легко, думаете, лазить по чужим домам?
ДЭН. Ты что, его знаешь?
ДАША. Нет, откуда…
ЮЛЯ. Понятно: он увидел, что ты вышла, и решил, что дома осталась одна я.
ДАША. Накормите их всех. (Плачет.)
НАТАША. Сумасшедший дом.
ЖЕНЯ. Ну так я ментов вызываю?
ДАША (с болью, тихо). Каких ментов… Да не ломайте вы ему руки, что вы его держите…
ДЭН. А ты не боишься, что он в тебя ножом кинет?! (Указывает на нож, который они конфисковали у вора.)
ДАША. Чего мне бояться… Пусть идет на все четыре…
ДЭН. Ну, конечно! А в следующий раз, когда нас не будет, он к вам с целой бандой влезет!
ДАША. Чего у нас красть-то?
ДЭН. Ну, извините, дом, по-моему, мой.
ДАША. Да вы посмотрите на него! Может он… в первый раз. Ребенок какой-то.
НАТАША. Хорош ребенок, с ножом!
ЖЕНЯ. Как тебя зовут-то?
ДАША. Ребят, отпустите его… Как зовут, так пусть и зовут.
ЮЛЯ. Максим Петрович… Бедный. Вы хоть присядьте.

Женя и Дэн отпускают руки.

ДАША. Есть хочешь? (Вор молчит.) Ну не хочешь, так иди… домой.
ЧЕБУРАШИН. Н-да… Ответственное решение.
НАТАША. Вы что, сумасшедшая? Да этого подонка нужно держать за семью замками в клетке. Он пойдет сейчас и к соседке влезет.
ДАША. Сколько тебе денег-то нужно?

Вор молчит, усмехнувшись.

ЖЕНЯ. Ладно, пусть катится, дегенерат малолетний.

Пауза.

ДЭН. Так вот слушай! Если когда-нибудь я тебя встречу, увижу…
ДАША. Дэн, не надо… Ну, что стоишь?.. Иди.

Вор медленно, как бы еще не веря, идет к двери. Останавливается.

ВОР. А она права, я в первый раз… (Уходит.)
НАТАША. Извините, конечно, но, по-моему, нормальные люди так не делают.
ЮЛЯ. Руки у тебя опухли… Больно?
ДАША. Ничего… А сетку на лицо я все-таки надела. (Неприятно смеется.) Разноцветную!..
МАКСИМ ПЕТРОВИЧ. Она ко мне еле доползла, путешественница ваша.
ЮЛЯ. Максим Петрович… Я разогрею вам ужин, две минуты. (Быстро уходит на кухню.)
ЧЕБУРАШИН. А мне снилось, что я убил синюю муху. (Максиму Петровичу.) Честное слово, по рюмочке!
МАКСИМ ПЕТРОВИЧ. Я не пью.
ЧЕБУРАШИН. Я тоже. Рюмочка – не в счет. Если бы вы знали, как тяжело, когда на руках у тебя не хотят двигаться пальцы. От этого кажется, что весь мир тебя не понимает.
ДЭН. Короче, Склифосовские, перекур, перекус.
НАТАША. Спать я теперь не смогу. Лучше напьюсь.
ЧЕБУРАШИН. Ангел мой, пойдемте со мной! У меня под подушкой – бутылочка армянского.
ЖЕНЯ. А это – идея!
НАТАША. Кретины вы все! (Женя целует ее.) Только дедушка меня здесь понимает.
ЧЕБУРАШИН. Оп! (Обнимает ее за талию.) Я всегда срывал лучшие плоды!
ДЭН. Ну и ночка!
ЖЕНЯ. Даша, вам принести выпить?

Даша отрицательно качает головой.

ЧЕБУРАШИН. Обождите в коридоре две минуты, я приберу излишки носков. (Даше). А вы… бесстрашная, как зверь. Юность моя, я горжусь вами… (Гладит ее по голове, вытирает слезы.) Помните всегда, слышите, что я горжусь вами. (Выходит.)

Женя, Наташа и Дэн останавливаются в коридоре.

ЖЕНЯ (тихо Дэну). Кстати, а что в твоей комнате ночью делала Юля? Ай-яй-яй!

• « Информационная Наша Дружковка
• » НАХЛЕБНИЧЕК