МАМА НЮРИК: Все так думают. Одна я правду знаю. У меня от всего этого как-то пасмурно на душе. Вот вроде жизнь проходит, а вот это самое, сынок, застряло где-то костью и никак не выйдет. ( После паузы). Пеночка меня уж какой год в Себастьяно зовёт. Поехали, говорит, мам Нюрик, сказывают там жизнь какая-то совсем другая, не наша мол.
ТОЛИК: Ага, прям рай при жизни. Верите во всякую чушь: лишь бы сбежать куда глаза глядят. Рекламы понасмотрелись.
МАМА НЮРИК: Пеночка говорит, что уж её знакомые ездили, мол, и обратно вернуться не захотели, и так там и остались. Так там хорошо!
ТОЛИК: Я думаю, твой овраг лучше, от него даже козы дохнут! (Хочет уйти). Ладно, мам, я пойду. Пора мне. Серёга попросил к Лизке зайти. За вещами.
МАМА НЮРИК: Они совсем разбросались что ли?
ТОЛИК: Не знаю! Пойду разбираться. ( Уходит).

КАРТИНА 10

Толик пришёл к Лизавете.

ТОЛИК: Лиз, ты это, как его. Вещи собери Серёгины. Упакуй, одним словом, в узлы какие. Я заберу. Он сам велел.
ЛИЗАВЕТА: Ой, Толь!
ТОЛИК: Вот и ой тебе! Собери короче. Почикала мужика, а теперь ойкает.
ЛИЗАВЕТА: Да как же это? Взаправду что ли?
ТОЛИК: Всерьёз. Бабу он себе сыскал. Как только ты его почикала — сразу и баба на горизонте объявись. Их, жалостливых, сколь по миру шастает.
ЛИЗАВЕТА: Врёшь! В жизни не поверю!
ТОЛИК: Я её своими глазами видал. Глаза такие с белками и внутрь тебя глядят-гладят. А сама всё умные разговоры говорит, про шагреневу кожу и прочее. Не тебе чета, короче.
ЛИЗАВЕТА: А я, Толь, ты знаешь и петь, и плясать могу лучше всякой актрисы ( начинает петь и плясать).
ТОЛИК: О, петь и плясать, Лиз, это бабушкин век. Сейчас этим никого к себе не пристегнёшь.
ЛИЗАВЕТА: Ну раз так, так я его в чувство-то быстро приведу. Ножик-то вон на кухне дожидается. С первого разу не удалось, со второго не промахнусь, будь спокоен!
ТОЛИК: Лизка, Лизавета, что ты за дрянь баба? Нет, чтобы поговорить с мужиком, душу погладить, она чуть чего за нож хватается. Прямо первобытный строй у тебя в мозгах. Всё общество вперёд шагнуло, а ты застряла в первом веке до нашей эры и сидишь там со своим кухонным ножом. Тьфу! Никаких выводов прямо по жизни не делаешь. Он у тебя от ножа сбежал, она нет, чтобы пересмотреть своё поведение, урок какой извлечь, так к тому ж самому ножу прискреблась. Человек, Лизавета, если не развивается, его в новый век с собой не берут. Хоронят заживо в старом. Давай вещи.
ЛИЗАВЕТА: Не дам. Пусть домой идёт. Я нож выброшу. Скажи: я ему торт постряпала мармеладный. Пусть домой идёт. Я ему носки тёплые связала. Пусть домой идёт.
ТОЛИК: Вообще, Лиз, если честно, я сам сейчас в точно такой же яме, как и ты. Залез, а выбраться никак. И залез по глупости – и выбраться ума не хватает. Я такую, Лиз, ошибку в жизни совершил, от которой вовек не отмыться. Вот скажи честно, если б тебе довелось снова в той ситуации быть, ну когда ты Серёгу почикала, ты б его снова почикала бы?
ЛИЗАВЕТА: Если б руки распускал, почикала б. А чего?
ТОЛИК: Вот! Вот вся твоя дремучесть и вылезла наружу. Никакой движухи в тебе, ни прогресса, ни новаторства, ничего, одним словом, а потому собирай вещи. Мне идти надо!
ЛИЗАВЕТА (Плачет): Толь, ну я раскаялась, скажи ему честно, не буду больше, хоть ты меня режь. Ну пусть домой идёт, я прям без него изгрызла всю себя.
ТОЛИК: Ой! Лизка, Лизка! Как мы живём? А? Как звери, честное слово, застряли на одних инстинктах. Придумали себе Себастьяно и верим, что кто-то нас там ждёт.
ЛИЗАВЕТА: Как это придумали? Ничо себе придумали! Ты чо такое сказанул-то? Да я как почикала Серёгу-то, то в эту же самую ночь как заснула, ну прям как мёртвая и проснулась почти что прямо как будто в Себастьяно. И утром уж хотела прям лететь туда потому что ну мочи не было никакой. А потом подумала, а вдруг оттуда не возвращаются, ну, навроде как обратных билетов нет, а как же я без Серёги, хоть и в Себастьяно, а без Серёги как? То и перестала дёргаться.
ТОЛИК: А зачем возвращаться? Куда возвращаться-то, Лиз? Сюда что ли возвращаться? А что здесь есть-то, кто?
ЛИЗАВЕТА: Нет, Толь, ну ты даёшь, всё прямо так нарисовал: и звери мы прямо, и инстинкты у нас, и до нашей эры прям. А я скажу тебе так, вот если ко мне Серёга вернётся, то ничего мне больше и не надо. Никакого Себастьяно.
ТОЛИК: Прямо ничего?
ЛИЗАВЕТА: Не, ну пальто с чернобуркой ещё. Хотя чернобурка, Толь, под мокрым снегом в крысу превращается. А я знаешь, как крыс брезгую, прямо всей душой.
ТОЛИК: Ладно, поговорю я с ним ещё, может поверну мозги. Только нож чтоб в кухне не водился.
ЛИЗАВЕТА: Выброшу напрочь. Честно! Только пусть домой идёт.

КАРТИНА 11

Таечка и Толик.

ТАЕЧКА: Нет, ты где весь выходной шлялся, я не поняла? Я у матери на огороде вкалываю, а он исчез, прямо весь стух. У мамы Нюрика что ли ошивался? Вы прямо друг без друга жизни не представляете.
ТОЛИК: На выставку ходил.
ТАЕЧКА: Куда?
ТОЛИК: Куда-куда, закудахтала. На выставку картин. Не слышала в райцентр уж неделю как привезли?
ТАЕЧКА: А тебя-то чего туда потащило?
ТОЛИК: Значит потащило. Меня б куда не потащило, всё не в ту сторону. Пиво бы пил – скандал! Пошёл просветиться, – снова не туда. Ты только одна в правильном направлении всё время ходишь! У тебя, Тай, тоже видать пижранет.
ТАЕЧКА: Не выражайся. Твои попугаи ничего путного повторить не могут. А только такую вот гадость!
ТОЛИК: Ладно. Поговорили. ( Встаёт, хочет уйти).
ТАЕЧКА: Ну и чего там на выставке увидал?
ТОЛИК: Всего навалом.
ТАЕЧКА: Нет, уж расскажи, если тебя туда понесло?
ТОЛИК: Да чего рассказывать? Ты всё равно не поймёшь. Или не так истолкуешь.
ТАЕЧКА: Что уж я совсем дремучая что ли?
ТОЛИК: Ты не дремучая. Ты — другая. ( Уходит).
ТАЕЧКА (некоторое время сидит молча, потом набирает номер телефона): Лиз, слышь, к нам выставку какую-то привезли, откуда я знаю, какую, хорошую, наверно. Может сходим? Как зачем? Не знаю. Ну раз привезли. Мой ходил, пришёл, прямо весь светится, я ж его как рентген насквозь вижу.

КАРТИНА 12

Лариса у себя в доме. Входит Толик с цветами и бутылкой красного вина.

ТОЛИК: Здравствуйте, Лариса!
ЛАРИСА: А! Это вы? Что-то забыли?
ТОЛИК: Нет, ничего не забыл. Вот. Это вам. (Отдаёт цветы и ставит вино на стол, садится).
ЛАРИСА: Не надо. Ни к чему.
ТОЛИК: Нет, ну как же, вы всё одна и одна. В тишине дня и ночи.
ЛАРИСА: Я не одна. Я одна никогда не бываю.
ТОЛИК: Ясно дело. Только так мозгами можно куда съехать.

Молчат.

ТОЛИК: Вы прошлый раз говорили про книги там и прочее. А я вот в воскресенье взял и на выставку картин сходил. Чёрт знает, как меня угораздило! (Неловко смеётся).

Лариса молчит. Толик от неловкости и от всего прочего начинает говорить и не может остановиться.

• « Жены польских солдат в Ираке
• » МОТЫЛЬКИ И СТРЕКОЗЫ