ЛОРА. Что делать, если перед смертью мой любимый дядя лишился рассудка! Если ты никому не показывал новое завещание, — кстати, когда оно написано? Может, раньше официального?
БЕН. Даты нет, но…
ЛОРА (без сил откидываясь на спинку кресла). Уф-ф… Слава Богу! Никаких «но»! Оно, конечно, написано давным-давно и потеряло силу.
БЕН (жестко, чеканя слова). Кого и в чем ты хочешь убедить? Написал он его за несколько дней до смерти. От руки. Как черновой вариант. И лежало оно в записной книжке, на которую я случайно наткнулся месяц назад…
ЛОРА. А мог и не наткнуться! Мог выбросить записную книжку вместе с другими бумагами. Так ведь?
БЕН. Мог, Лора. Но я наткнулся. И не выбросил бумаг… С такими делами не спешат… И потом… О новом завещании он еще раз упомянул в своем дневнике… За день до смерти… Значит, для него это было важно…
Сознаюсь, я поступил неблагородно: сгоряча уничтожил его…
ЛОРА (радостно). Молодец! Полгода истекут – и мы вступим в права… А если уж он так хотел кого-то одарить, мы это сделаем за него.
БЕН (слегка удивленно). Ты готова сама, своими руками передать новой наследнице дом в Савьоне и половину дядиных денег?
ЛОРА. Ну почему обязательно половину? Сто тысяч долларов с неба – тоже неплохой куш, верно? (Подмигивает ему.) Она будет вне себя от счастья
БЕН. Ах, ты уже и подсчитала… Один процент от наследства… М-да… Далеко пойдешь, дочка…
ЛОРА. Да уж не буду жить на пособия от государства, как некоторые…
БЕН (уязвленно). Не зарекайся.
ЛОРА. Слышала уже… От сумы да от тюрьмы… А по мне лучше тюрьма, чем сума…
БЕН. Кажется, ты ничего не поняла…
ЛОРА (зло). Ну, ясно. Ты – в своем амплуа. Кто-то хочет увести у тебя из-под носа миллионы долларов, а ты и карманы уже подставил: берите, пользуйтесь. А ведь даже в новом завещании мне кое-что причитается. Так что я имею право голоса. И не отдам проходимцам ни цента! Понял? Ты своей долей можешь распоряжаться, как тебе заблагорассудится, а моего не трогай!
БЕН. Остынь… Я тоже вначале бесился от ярости. Говорю тебе, что даже порвал его… Но потом…
ЛОРА. А потом, конечно, добренький санта-клаусик Бен Энглер спохватился, склеил завещаньице любимого братца, разгладил его и трепетно поцеловал…
БЕН (с досадой). Мусор уже увезли…
ЛОРА. Что-о? Подожди, подожди… (Вскакивает.) Ты хочешь сказать, что… порвал его, клочки выбросил — и мусор увезли на свалку, так? То есть завещания уже не существует, а если б и существовало – нет доказательств того, что оно написано позже официального?
БЕН. Мм-м, примерно так…
ЛОРА (целует его). Как ты меня напугал, папа! Разве можно так? Меня чуть удар не хватил… Ты же понимаешь, я не о деньгах пекусь. Мы с тобой бедные, но гордые. Не голодаем и жить нам есть где… Но дело в принципе.
БЕН (с горечью). Почему-то именно эту фразу всегда произносят перед тем как сделать гадость. Предать. Обобрать кого-то. Донести.
ЛОРА (смиренно). Не буду с тобой спорить, праведник ты наш. Но, согласись, факт остается фактом: мы дяде Джулиусу родня, а она кто? Корыстная баба, которая намеревается оттяпать у нас половину дядиного наследства…
БЕН. Прекрати пороть чушь! Оттяпать… Да она знать не знает об этом завещании. И, наверняка, давным-давно забыла о двух своих давних поклонниках… (осекается).
ЛОРА. Ты что… тоже был ее поклонником? Ты знаком с этой женщиной?
БЕН (пряча смущение). Так, шапочное знакомство. Уверен, встреться мы сейчас на улице, — вряд ли узнали бы друг друга… То есть… тогда мы, конечно, были увлечены ею, но обстоятельства помешали знакомству превратиться… во что-то большее…
ЛОРА (растерянно). И где она сейчас?
БЕН (пожимая плечами). Мы не виделись больше двадцати лет… Вернее я. Джулиусу повезло больше…
ЛОРА. Может, ее уже на свете нет?
БЕН. Кто знает…
ЛОРА. Тогда я уже совсем ничего не понимаю… Завещания нет, завещателя нет, наследницы нет, вернее, есть где-то, в виртуальном мире… В чем же проблема? Пусть в том своем виртуальном мире она и получает виртуальное наследство… если, конечно, хотя бы там она сидела возле постели умирающего и была его главной радостью и утешением…
БЕН. Ты, я вижу, уже и на виртуальные деньги замахнулась, девочка…
ЛОРА. А ты, я вижу, уже и их готов отдать без боя…
БЕН. Без боя… С кем воевать-то? Со слабой женщиной, которую, может быть, оскорбил бы сам факт существования подобного завещания? Согласись, если она замужем, то это ее слегка… компрометирует. А мальчишка тоже, скорее всего, ни о чем не догадывается… Хотя… Это нам предстоит выяснить…
ЛОРА (ошарашенно). Что за мальчишка?
БЕН. В этом-то вся загвоздка… Какая-то странная, настораживающая цепь совпадений…
(Звонит телефон. Бен расстроенно кивает головой.) Так я и знал! Ну, делать нечего… Ладно, придумаем что-нибудь… Через десять минут я — у тебя!) Вот что… (Лоре). Пора тебе отдохнуть, дочка. Ты давно не плескалась в Средиземном море?
ЛОРА (ошарашенная). Да я как-то…
БЕН (не слушая возражений). Собирайся. Билет я закажу на вечер. По дороге все объясню. Времени у тебя (смотрит на часы) – не больше двух часов. Пока! (Быстрым шагом выходит, оставляя Лору в состоянии ступора…)

Картина пятая

Открытая веранда у дома Эммы. В светлом плетеном кресле, нервно покачивая ногой, сидит Александр, у деревянной оградки веранды стоит расстроенная Эмма. По всему видно, что разговор начался давно.

АЛЕКСАНДР. …Да при чем тут это? Вы же знаете: внешность обманчива, а парой-тройкой добрых поступков – скорее всего, случайно сорвавшихся с кончика души – вам никого не удастся обмануть… Такие как вы мнят себя богоизбранными и идут по жизни, топча все живое, что попадается им под ноги.
ЭММА (со смешком). Даже так? Я топчу все живое? Я, Эмма Рик, которая пальцем в этой жизни никого не тронула. Муравья задавить боялась… Смешно, ей-богу! Знаете что, прекратите делать из меня монстра!
АЛЕКСАНДР (со вздохом). Не стоит воспринимать мои слова так буквально. Разрушать можно по-разному. Одни идут низко наклонив голову, и высмотрев хорька или мышку, норовят наступить им на хребет, еще и каблуком растерев по асфальту. А другие, глядя невинными глазками в небеса, легко, как перышко, скачут на одной ножке по классикам жизни, нечаянно зацепляя тут мотылька, там котенка… Ребенок зазевается – хрясь и его! Сам виноват: по сторонам надо лучше смотреть.
ЭММА (со смешком). Не знаю, как там насчет жучков и паучков, но младенцев на моей совести нет… И вообще. Согласитесь, это неравнозначные варианты… По первым, безусловно, плачет психушка строгого режима. Но вторых-то даже по попе шлепнуть не за что…
АЛЕКСАНДР. Вы считаете? Поверьте моему богатому ангельскому опыту – а я вся-а-кого сверху нагляделся! Тихий и безобидный человек, который трусливо прячется от своей судьбы, наносит себе и миру такой же урон, как и злодей, намеренно разрушающий его.
ЭММА. Бросьте! Вы что, серьезно верите в предопределение?
АЛЕКСАНДР. Нет, если называть так то, что скрыто во тьме будущего… Но судьба – это то, что уже случилось. Вы можете сейчас плюнуть мне в лицо или поцеловать: это – ваша воля. Но когда вы сделаете свой выбор – и поступите в соответствии с ним – это уже будет Судьба… Причем, не только ваша. Моя тоже. Любой человек – хозяин поступка до и раб после…
ЭММА (язвительно). Какая удобная теория, господин Нострадамус!
АЛЕКСАНДР. У меня теория, а у вас практика, госпожа Страус.
ЭММА (слегка обиженно). Почему это страус?
АЛЕКСАНДР. Потому что голову норовите в песок по самые крылья зарыть при первой же угрозе вашему благополучию и комфорту… Когда вы говорите «нет» любви, ненависти, опасности или соблазну только потому, что ваше «да» обременит вас излишними хлопотами и душевными затратами, вы с одной стороны облегчаете себе существование, а с другой – лишаетесь шанса. Кто сказал вам, что счастье прячется в комфортных условиях и благоприятных обстоятельствах?

• « Минуты тишины
• » Плач клоунов