МАТЬ. Видишь, я о вас ничего не знаю. Иногда я вас с папой не понимаю. Может быть, я вас никогда не понимала. Только лгала сама себе. Знаешь, что он вчера натворил? Оделся в мое платье. Вхожу я на кухню, а он там сидит в моем платье, которое я в Болгарии купила и уже двадцать лет не ношу… Я его даже не узнала.
Входит Отец.
Он действительно в платье Матери.
Садится и, как обычно, начинает выталкивать из банки с пивом пузырьки.
ОТЕЦ. Гав!
МАТЬ. Кто тут?
ОТЕЦ. Я это.
МАТЬ. Я тебя не узнала. Что это ты надел?
ОТЕЦ. Ну… твое платье.
МАТЬ. Это я вижу. Зачем ты его надел?
ОТЕЦ. Я думал, что сумею понять твои чувства.
МАТЬ. Ты хочешь понять мои чувства? Давид, тебе от силы две недели осталось!
ОТЕЦ. Мы сорок лет живем вместе и ничего не знаем друг о друге.
МАТЬ. Ты так думаешь?
ОТЕЦ. Да.
МАТЬ. Что это вдруг?
ОТЕЦ. Не знаю.
МАТЬ. И что ты обнаружил?
ОТЕЦ. У меня чувство какой-то подавленности.
МАТЬ. Не удивительно. У меня из-за вас тоже чувство подавленности.
ОТЕЦ. Нет. Это у меня из-за тебя такое чувство! С тобой что-то не в порядке. Бог знает, что у тебя за болезнь, какая-то психическая болезнь. Сплошная Чечня, Грузия, землетрясения, сдача крови, а провериться у врачей ты не хочешь.
МАТЬ. Боже праведный, сними, наконец, это платье. Не надо в нем на улицу ходить.
ОТЕЦ. Ну разумеется. Я же не сумасшедший. Ты газеты читала? Конечно, читала. Там о Петре пишут.
МАТЬ. Ты покупаешь газеты?
ОТЕЦ. Я тут тебе вырезал. Он перед какой-то женщиной извиняется за то, что обстриг ей волосы. Я боюсь за него. Возьми его куда-нибудь, за город или к врачу. Со мной Петр не пойдет, а тебя он любит.
МАТЬ. Тебя он тоже любит.
ОТЕЦ. Не знаю. Я о нем ничего не знаю. Это ты виновата. О тебе я тоже ничего не знаю. Видишь. Ты права. Мы ничего друг о друге не знаем. Всю жизнь мы ничего друг о друге не знали. Это твоя вина.
Оба уходят. Звучит музыка.
На подиуме в глубине сцены танцует танцовщица.
В «зрительном зале» (спиной к нам) сидят Муха, его уборщица Анна, Петр и Мужчина. Анна переживает все происходящее на сцене как увлекательный телесериал. Муха обнимает Анну за плечи и внимательно ее слушает.
Взглядом, полным любви, следит за балетом и реакцией Анны.
ПЕТР. Ты это видел?
МУХА. Она упала.
АННА. Это перелом!
ПЕТР. Какой перелом?
АННА. Перелом в действии. (Молчит.) Не выношу людей, которые ходят на балет и не понимают его. Каждое движение что-то означает. (Молчит.) Я раньше с одним танцовщиком встречалась. (Молчит.) Он научил меня языку тела.
Пауза.
ПЕТР. Можно станцевать болезнь Альцгеймера?
АННА. В танце можно выразить все.
ПЕТР. О чем она сейчас говорит?
АННА. Она несчастна. (Молчит.) Ее парень бросил. (Молчит.) Он был алкоголик. (Молчит.) Но она все равно его любила.
ПЕТР. Как это — алкоголик?
МУХА. Брось.
ПЕТР. Я просто спрашиваю.
МУХА. Ты учился балету? Не учился.
АННА. Сейчас она говорит, что у нее сердце кровью обливается.
ПЕТР. А как сердце показать?
АННА (жест). Вот так…
ПЕТР. А она так сделала…
Они спорят о движениях балерины. Мужчина из публики не выдерживает.
МУЖЧИНА. Отправляйтесь болтать в другое место.
ПЕТР. Пардон.
Пауза.
АННА (Мужчине). Я ему просто объясняю. Он не разбирается в балете. Вы, конечно, разбираетесь в балете. У вас ведь и место хорошее. (Лезет к Мужчине на его место. Почти падает на него.) Вы знаток. Не псих какой-нибудь. Вы тоже пользуетесь всякими приспособлениями?
МУЖЧИНА. Какими приспособлениями?
ПЕТР. Что она там несет?
МУХА. Заметь, как быстро она погасила конфликт.
ПЕТР. Она этому мужику навязывается.
МУХА. Не надо быть таким пуританином.
ПЕТР. Она ему о тебе рассказывает.
АННА (показывает на Муху). Он это с пылесосом делает. Я у него убираю, но до пылесоса он мне запрещает дотрагиваться, потому что он с ним это делает.
МУЖЧИНА. Мне жаль.
АННА. А мне наплевать. Только зачем иметь пылесос и не пользоваться им. Вы когда-нибудь пробовали делать это с пылесосом?
МУЖЧИНА. Нет.
АННА. Ясное дело. Вы порядочный человек, не псих какой-нибудь. Если хотите, я могу у вас убирать.
МУЖЧИНА. Спасибо за предложение.
АННА. Не хочу вас принуждать…
Мужчина встает и убегает. Анна, а потом и Муха идут за ним.
Петр остается один…
Он начинает повторять движения балерины и в конце концов падает на пол. Зажигается свет. Балет окончился.
Анна и Муха смотрят на Петра, лежащего на полу.
Петр поднимается и с извинениями уходит.
АННА. Слушай, твой приятель балет изучает?
МУХА. Да нет.
АННА. Он мне каким-то странным показался.
МУХА. Ему сейчас нелегко. У него уже давно женщины не было. Были времена, когда и я был в похожем состоянии… Я тут закрывался и экспериментировал с пылесосом, но все позади… Благодаря тебе.
АННА. Движения могут выразить массу вещей.
МУХА. Ясное дело.
АННА. Ты знаешь, какой балет самый старый?
МУХА. Нет. Пойдем в постель.
АННА. Это индейский танец. Его танцевали индейцы, которых бросила жена. Тогда это, собственно, означало, что эта женщина умерла. Его нашли на рисунках в пещерах.
МУХА. Мы туда когда-нибудь съездим.
АННА. Он называется «танец покинутого индейца». Это всего несколько движений… (Начинает показывать, как танцевать этот танец.) Это «па» означает сердце. Это кровь. Если их соединить, то получается, что у тебя сердце обливается кровью.
МУХА. Ясно. Сними рубашку. (Начинает раздеваться сам.)
АННА. Погоди. Это смерть… Делай то же самое.
Анна заставляет Муху повторять движения. Муха все делает судорожно.
Это глаза. Это глаза, подернутые печалью.
МУХА. Аничка.
АННА. Сущность этого танца заключалась в сохранении собственного достоинства в минуту великого отчаяния.
Муха танцует вместе с ней. У него получается.
Видишь. У тебя получается.
МУХА (останавливается). Зачем ты меня этому учишь?
АННА. Потому что… завтра я не приду.
МУХА. У тебя дела?
АННА. Понимаешь, я больше не буду сюда ходить.
МУХА. Погоди… как это ходить? А наше будущее? А наши отношения?
АННА. Какие отношения?
МУХА. Я люблю тебя.
АННА. Ты просто спишь со мной и платишь мне за это.
МУХА. Я тебе не за это плачу!
АННА. Нет?
МУХА. Я тебе оплачиваю компенсацию убытков.
АННА. Что это такое?
МУХА. Это чтобы ты не ходила убирать.
АННА. Ага. (Задумывается.) Я думала, что ты мне платишь за то, что спишь со мной.
МУХА. Боже мой, Аничка! Не делай этого… Наша встреча — чудо.
АННА. Ты так думаешь?
МУХА. Ясное дело. Я дал объявление об уборщице, а пришла ты. Ты ангел, ты посланница господа…
АННА (явно все это не очень-то понимает). Может быть, я тебе когда-нибудь позвоню.
МУХА. Ясное дело. Звони в любое время. Аничка.
Анна целует Муху в лоб и уходит. Звучит агрессивная музыка.
Муха начинает танцевать танец покинутого индейца.
Но постепенно его танец переходит в любовный танец с фарфоровым умывальником. Он приближается к умывальнику, как к жертве…
Уносит его за угол, там происходит что-то страшное.
МУХА (за сценой). А-а-а-а-а-а.
Муха, шатаясь, идет по сцене. Он держится за живот, у него там большое кровавое пятно. Муха стонет. Тащится к телефону. Набирает номер.
В другой части сцены появляется силуэт Петра, наблюдающего за соседями.
МУХА. Петр… Я умираю, приезжай.
ПЕТР. Что случилось?
МУХА. Аничка от меня ушла.
ПЕТР. Ну, слава Богу. Она была жуткой.
МУХА. Не говори так о ней!
ПЕТР. Я тут с соседями общаюсь.
МУХА. С какими соседями?
ПЕТР. Позвони в другой раз.
МУХА. Я не могу позвонить в другой раз. Я истекаю кровью.
ПЕТР. Пока ты на самом деле не истечешь кровью, ничего страшного не случится.
МУХА. Я правда кровью истекаю, это никакой не образ.
ПЕТР. Говори конкретно.
МУХА. Я конкретно говорю. Умираю. Приезжай, я тебе кое-что сказать хочу. (Кладет трубку.)
Петр влетает в квартиру Мухи. Видит, что случилось.
ПЕТР. Она тебя убить пыталась?
МУХА. Нет, с чего ты взял?
ПЕТР. А что здесь все в крови?
МУХА. Я танцевал танец покинутого индейца.
ПЕТР. И что?
МУХА. Умывальник оторвался…
ПЕТР. Вот видишь! (За сценой рассматривает осколки умывальника. Говорит за сценой.) Кто-то тут подпилил.

Качественный дизайн интерьера в Иркутске www.609046.ru от студия дизайна Royal Design.

• « МОТЫЛЬКИ И СТРЕКОЗЫ
• » ТОРЧ