Профессор. Я знал, что вы это скажете. Но он так спешил переехать — пока покупатель не переду­мал, что в спешке простудился, заработал воспа­ление легких и через две недели умер. Вот так.
Капитан. Ни хрена… Пардон! (Пауза.) Как говорил наш дивизионный священник, жизнь — опасная штука: от нее умирают.
Командор. Он невыносим!
Капитан. Кто?
Командор. Вы, вы!.. Можете помолчать?
Капитан (с удивлением и обидой). Я?! Вот он — говорит гораздо больше!
Командор. Правильно! Профессор говорит много, очень много! Но вы… Эти ваши словечки, они меня просто бесят! Я понимаю, вы не нарочно, но от этого не легче! Какой смысл, скажите, когда все кругом непонятно и вселяет страх, отпускать остроты вроде этой… <Жизнь — опасная штука…> Как там дальше?
Капитан (уверенно), «…от нее умирают».
Командор. Вот!
Капитан. Какие же остроты — чистая правда! От жизни еще никто живым не ушел.
Командор (распаляясь и теряя самоконтроль). Вот! Пожалуйста! Полный идиотизм! Как еще можно уйти от жизни? Только умерев, только через смерть! Зачем лишний раз уточнять, мол, от жизни никто не уйдет живым? Это само собой разумеется! Если человек после смерти жив, зна­чит, он никуда из жизни не уходил. Умер так умер, жив — значит, живой!
Профессор. Стоики утверждали: я есть — смерти
нет, смерть есть — меня нет. Чего ж бояться? Командор. Так говорил Шехерезада! Капитан. Кто? Профессор. Заратустра. Командор. Я и хотел сказать Заратустра. И нечего
меня исправлять. Сам исправлюсь, если надо.
Без вас знаю, кто такой Заратустра!
Пауза,
Капитан. А я не знаю Заратустру. В армии что плохо: кроме своих никого не знаешь. С утра до вечера в казарме: одни и те же люди. Никакого разнообразия. Ну — парад, ну — учения раз в го­ду. О войне и мечтать не приходится. Конечно, может, оно и к лучшему — в глобальном масшта­бе… Да… Потом — на пенсию, в родную деревню. Приехал, а навстречу старые друзья: «Надо же, и этот здесь!..» Или помрешь. В газете траурная рамка, люди читают — «Надо же, и этот жил на свете!» А то и вовсе: «Мы думали, он давно умер!» Командор. Ну, хватит о мертвецах! Неужели нельзя
о чем-то более… ну, более…
Капитан. Хотите анекдот? Я, правда, не мастер анекдоты рассказывать — привык больше по кон­кретным делам. Но это — особый анекдот, я попробую.
Командор. Валяйте. Все лучше, чем выслушивать… Капитан. Жил-был один человек по имени Джован-ни… Нет, Пьетро. Или нет… Вас как зовут? Командор. Меня? Эрнесто. А что? Капитан. Нужно. Его звали Эрнесто. Однажды он решил эмигрировать в Австралию. Ну, приехал в Австралию, устроился там, женился, стал рабо­тать. И вдруг оказался совсем один, не знаю поче­му, не важно. Допустим… жена и дети — все умерли…
Командор. Ну хватит!
Капитан. Пардон!.. Главное, что в один прекрасный день Эрнесто решил вернуться в Италию — я не успел сказать, он был итальянец — решил вер­нуться, чтобы умереть на родине. Командор. Ну, знаете!..
Капитан. Пардон! Собрал пожитки, сел на пароход и поплыл — сначала в Индокитай, оттуда в Ин­дию, потом в арабские страны, через Суэцкий канал, и чем ближе подъезжал к Италии, тем больше росло его волнение. Вот он уже в Среди­земном море, потом в Ионическом, потом в Тир­ренском — а сам волнуется ужасно,— потом Ге­нуэзский порт… Он сходит на землю и от волнения чуть дуба не дает.
Командор. Слушайте, сколько можно?! Капитан. Однако берет себя в руки и едет на поезде в свой родной город — Турин… Нет, Милан!.. Или еще дальше. Вы откуда родом? Командор. Я? Из Тренто.
Капитан. Не годится. Пассажир из Австралии не станет высаживаться в Генуе, чтобы попасть в

Тренто. Он сойдет в Венеции или в Триесте.
Профессор. Вряд ли пассажиру придется выбирать. Он сойдет там, где его высадят.
Капитан. Ладно. Пускай высаживают. Главное — скорее. Я длинных анекдотов не люблю.
Командор. Вот именно. Давайте короче. А то от ва­шего анекдота уже тошно.
Капитан. Хорошо. Он едет в далекий город, к Альпам…
Командор. В Турин, что-ли?
Капитан. Дальше, еще дальше.
Командор. Бергамо.
Капитан. Еще, еще дальше… Больцано!
Командор (нервно фыркнув). А высаживался в Генуе?
Капитан. Потом — снова на поезд, и едет, едет, и вол­нение его растет с каждой минутой… Наконец, приезжает в Больцано. Там — пересадка на дру­гой поезд, причем с другого вокзала, поменьше, а сам волнуется — сил нет…
Командор. Ближе к делу!
Капитан. Сейчас, сейчас!
Командор. О, господи! Вы же не любите длинных анекдотов!
Капитан. Не люблю. Но одно дело — длинный анек­дот сам по себе, просто так, и совсем другое — подробно рассказать обо всех деталях, которые помогут лучше понять концовку и нагнетают ат­мосферу ожидания. Вот я и нагнетаю ожидание. А если сразу перескочить на концовку, все — пропал анекдот!
Командор. Кхм-м, да…
Капитан. Ну вот. Пересаживается он на другой поезд, который с другого вокзала, поменьше… Да и поезд маленький, он по долине вверх идет — выше, выше…
Командор. А волнение все больше, больше!..
Капитан. Да. Я разве не говорил?
Командор. Говорил, говорил!
Капитан. Волнение его все больше и больше по мере того, как он видит свою родную долину, видит родные горы, речки и, наконец, маленькую стан­цию… Он сходит с поезда и пересаживается на автобус…
Командор. Как, еще и автобус! Да где он живет-то?
Профессор. Лучше не перебивать!
Капитан. Автобус трогается и едет все выше и выше по горной дороге, а Эрнесто в чрезвычайном волнении узнает луга и рощи, где он бегал маль­чонкой, тропинки, где гулял со своей первой девушкой, футбольное поле, где забил свой первый гол… И сердце его рвется из груди при виде церквушки с колокольней на деревенской площа­ди, где автобус остановился, и Эрнесто вышел…
Командор. Он уже дома?
Капитан. Почти.
Командор. Небось еще пешком топать и топать…
Капитан. А вы что, знаете?
Ком а н дор. О боже!
Профессор. Умоляю, не перебивайте его!
Капитан. Выходит Эрнесто из автобуса со своими двумя чемоданами… Я говорил, что у него два чемодана?
Командор^ Нет, но это не важно.
К а п и т а н. Очень важно!
Командор. Ну хорошо, сказали, вот сейчас сказали!
Профессор. Не перебивайте его.
Капитан. Мяч в игру — я продолжаю. Очень смешно: из Австралии с двумя чемоданами в Геную, потом на поезде…
Командор. Знаем, слышали. Дальше давайте. Уже в деревню приехали!
Капитан. А я предупреждал, что анекдоты расска­зывать не умею. Я — не умею!
Командор. Дальше!!!
Капитан. Ладно. Берет он эти два чемодана и — пешком от автобусной остановки к своему старому дому, где еще предки его жили. С волнением узнает он переулки, дома, дворы. И вдруг навстре­чу — почтальон! Представляете, какое огромное волнение?..
Командор. Что почтальона встретил?!
Капитан. Да ведь почтальон-то — закадычный друг детства, товарищ, которого он не видел двадцать лет! Двадцать лет! II
Командор. Ну-ну.
Капитан. Он ставит на землю чемоданы и, страшно волнуясь восклицает: «Пьетро! Пьетро!> (Как нечто само собой разумеющееся.) Так почтальона зовут — Пьетро.
Командор. Дальше, дальше!
Капитан. «Пьетро! Пьетро!> Почтальон останавли­вается, смотрит на него и говорит: «А, Эрнесто! Уезжаешь?»
Командор. Что?
Капитан. «А, Эрнесто! Уезжаешь?»
Удивленная пауза.
Командор (в бешенстве). Это бесчеловечный, это отвратительный анекдот!
Капитан. Вы поняли, занем нужны были чемоданы? Потому что иначе почтальон…
Командор. Совершенно дурацкий анекдот!
Капитан. Сами же хотели повеселее…
Командор. А по-вашему, это весело? Это трагедия, неужели не ясно? Трагедия! Выходит, человек вообще ничего не значит, его как бы не су­ществует! Есть человек или нет — безразлично!
Капитан. Ну, не знаю… А почтальон? Неужели не смешно?
Командор. Почтальон?
Капитан. Ага. Потому что он тупой. До него же не дошло.
Командор. Сил мшх больше нет!
Капитан. Если вы такой привередливый, то расска­зывайте сами.
Командор. Я не в настроении. У меня другое в го­лове.
Капитан. Пардон, пардон!..

• « No Smoking
• » Обычай мудрости храня