ЯКУБ. Не говори, что он травился. Просто наглотался этой гадости, но ведь…
МАРТА. Если бы Ванда не пришла вывести Кактуса, он бы подох как собака!
ЯКУБ. Шимон знал, что она придет…
МАРТА. Могла и не прийти.
ЯКУБ. Не умер бы… Слишком мало принял.
МАРТА. Ты уверен?
ЯКУБ. Уверен. Только испортил бы себе почки и печень.
МАРТА. Только?
ЯКУБ. Господи… Прошу… Марта… Не говори так. Знаю, что это был крик, призыв на помощь… Все знаю. Только все это не в моей власти…
МАРТА. Потому что не пытался… Пишешь книжки, ездишь на телевидение… Сбегаешь…
ЯКУБ. Знаю…
МАРТА. Объясни. Мы снимали маленькую комнатку, с подобием кухни, без ванной. Ездили принимать душ к Теодору. Когда мы зимой хотели искупать Шимона… нам приходилось калорифером отогревать угол возле шкафа. Если он ночью плакал – брали его в кровать, клали между собой, и он сразу засыпал. И мы были там счастливы, правда?
ЯКУБ. Да…
МАРТА. Теперь у нас большой дом, устроенный так, как мы желали. Две машины, денег больше, чем мы можем потратить. Люди нам завидуют. Так почему же мы такие потерянные. Все более чужие друг другу… Просто несчастливые… Скажи…
ЯКУБ. Не знаю…
МАРТА. А если бы тебе пришлось решать подобную проблему в популярном еженедельнике, или в телевизионной беседе?
ЯКУБ. Объяснил бы… но если честно… не знаю…
МАРТА. Помнишь отпуск в Лебе? Шимону было семь… На пляже ты учил его играть в покер на морскую гальку. Мне приходилось звать по четыре раза в палатку на обед. Помнишь суп, который я варила каждые два дня…
ЯКУБ. Томатный… с вермишелью…
МАРТА. А когда в Татрах ты сносил его вниз на руках, потому что он натер ноги… я шла за вами и слушала как он задавал тебе тысячу вопросов, а ты отвечал. Ведь это были мы… Те же самые… Так что же случилось… Почему за пятнадцать лет после тех отпусков мы разучились разговаривать друг с другом? Просто живем рядом… как… чужие… Почему наш сын алкоголик?..
ЯКУБ. Не надо преувеличивать.
МАРТА. Сам знаешь, что это так.
ЯКУБ. Мы пошли по неверному пути, Марта… Я пошел по неверному пути… Заблудился… и все мы от этого проиграли. И случилось это в тот момент, когда я впервые получил большие деньги… известность… Все досталось слишком легко.
МАРТА. Ты сумеешь изменить это?
ЯКУБ. Не знаю… Очень хочу, чтобы вернулся Шимон. Сейчас это звучит смешно, но… очень хочу… обнять его и попросить прощения.
МАРТА. Вовсе не смешно. Сделай это… когда он вернется.
ЯКУБ …
Так они сидят еще какое-то время. Музыка завершается мягким аккордом. Наступает тишина.
Затемнение.

СЦЕНА 8
Через полузакрытые жалюзи начинает робко прокрадываться солнце. Рассвет, складывающийся из обрывков тишины, музыки, голоса из радио, наступил несколько минут назад. Прихожая пуста, в гостиной на кушетке спиной к зрителям лежит в костюме Якуб – непонятно спит ли он. На кухне Марта насыпает кофе в кружку. Звонит телефон, Марта бежит в гостиную, но ее опережает Якуб, вскочивший с кушетки и поднявший трубку. Пока он разговаривает Марта стоит возле него с кружкой в руке.
ЯКУБ. Слушаю… Нет, его еще нет… Может, с полчаса, хотя я не уверен, а Марта совсем не спала… Да, знаю, мы все время в ожидании… Где?.. Был у Беаты… Мы об этом думали, но… Вот именно… Спасибо тебе, Теодор… Да, я позвоню…
В течение всего телефонного разговора Марта стоит рядом с Якубом, она выглядит как восковая фигура, сжимающая в руках большую, красную кружку.
Он ездил всю ночь… Везде, где только был шанс… тень шанса, что его найдет… Побывал в таких местах, о которых я… даже не подумал бы. Его нигде нет.
МАРТА. А если…
Раздает звонок в дверь, на который они реагируют как охотничьи собаки. Марта бежит к входной двери первой, Якуб вскакивает с кушетки, потом опять опускается на нее, когда Марта уже в прихожей. Он сидит, олицетворяя собой ОЖИДАНИЕ. Через двадцать пять секунд Марта входит в гостиную в сопровождении низкорослого мужчины лет пятидесяти. У него большой живот, контрастирующий с отсутствием полноты в остальных частях тела, театрально пышные усы и выражение хронической озабоченности на лице. Марта останавливается возле кресла, мужчина – несколько ранее – у входа в гостиную. Якуб сидит неподвижно.
МАРТА (говоря, смотрит на Якуба). Вы ведь из полиции…
МУЖЧИНА (кивает). Добрый день.
Делает движение, как бы желая подать руку Якубу, но, секунду поколебавшись, остается там, где стоял.
Меня зовут Ян Игоревич, я из…
МАРТА. Я знаю, вы из дорожной полиции, три года назад у меня было столкновение в центре города, и вы тогда…
ИГОРЕВИЧ (мягко прерывает ее). Вы сядьте, пожалуйста…
Сам, не ожидая ее приглашения, присаживается на краешке кушетки, в метре от Якуба. То, как он это делает, его взгляд, растерянно блуждающий по их лицам, руки, неподвижно лежащие на бедрах – все это, плюс тишина и неподвижность в течение двух-трех секунд, заполняет гостиную. Когда Марта садится в кресло – они уже ЗНАЮТ. Слова, которые начнут пробиваться к их сознанию, больше не нужны, но они звучат.
Я весьма сожалею, но… ваш сын… попал в аварию. К сожалению… он на большой скорости врезался в дерево.
Марта и Якуб молчат, он завершает свою миссию.
Все указывает на то, что… на повороте… Он погиб, пани Марта.
Говоря, он смотрит на ковер. В течение четырех секунд – полная тишина, потом раздается странный звук – нечто среднее между стоном, вздохом и сдавленным криком. Подобный звук исходит порой из уст спящего человека, который безуспешно пытается защититься от кошмарного сна. Этот звук издает Якуб. Он с воем раскачивается взад и вперед, прижав кулаки к вискам, у него неподвижное лицо и не поддающийся описанию взгляд. Он встает с кушетки, неверным шагом направляется в ванную, закрывает за собой дверь, слышно, как его рвет. Марта встает, бежит следом за ним, в гостиной остается Игоревич. Он в нерешительности стоит посреди гостиной, из ванной доносятся голоса, рыдание – скорей его, чем ее, сдавленные возгласы, стук открываемого и закрываемого шкафчика. Доносятся обрывки речи, шум воды в раковине и туалете.
ЯКУБ. …нет… не можем… делать…
МАРТА. …прекрати… громко…
ЯКУБ. …говорил… умоляю…
МАРТА. …а если… окажешься…
ЯКУБ. Я же не… быть чудовищем…
МАРТА. …прими… глотай… тихо…
МАРТА и ЯКУБ. Нужно… погиб… так что… его… раньше… слушать… (И тому подобное.)
Вслушиваясь, Игоревич делает шаг вперед, словно намереваясь войти в ванную, потом отступает, садится на кушетку, ждет. Марта выходит из ванной, закрывает за собой дверь, за которой слышится всхлипывание Якуба, постепенно затихающее. Игоревич встает и, глядя на нее, испытывает облегчение, поняв, что она не утратит присутствия духа.
МАРТА. Что теперь нужно сделать?
ИГОРЕВИЧ. К сожалению…
МАРТА. Он погиб на месте?
ИГОРЕВИЧ. Да. А ваш муж…
Смотрит в сторону ванной, из которой все еще доносится очень тихое всхлипывание.
МАРТА. Я дала ему сильное средство. Боюсь, что слишком много… но – думаю, это не страшно.
ИГОРЕВИЧ. Сядьте, пожалуйста. (Оба садятся.) Я должен вам еще кое-что сказать. В багажнике… Ведь это автомобиль вашего мужа, да? Черный БМВ. Сын его взял на время?
МАРТА. Да… Вчера, около двенадцати…
ИГОРЕВИЧ. Ночи7
МАРТА. Да.
ИГОРЕВИЧ. А он не говорил?.. Впрочем… это потом. В багажнике…
Останавливается, глубоко набирает воздух, потом начинает говорить быстро и тихо.
…мы нашли тело ребенка, лет пяти… Тут неподалеку, в строениях старого кирпичного завода поселились несколько семей румынских беженцев… Мы полагаем, что этот ребенок – из одной из тех семей… Должно быть ваш сын сбил ее на большой скорости… Это девочка. Повреждения, которые она получила, исключают возможность ее смерти в багажнике. Не исключено также, что ее сбил кто-нибудь другой, а ваш сын проезжая увидел на дороге тело. Может, собирался отвезти ее в больницу. Но ехал он, правда, в противоположную сторону. В сторону вашего дома. Мог быть в шоке… На повороте врезался в дерево, вероятно, ехал очень быстро… Я очень сожалею.
МАРТА. Я должна сейчас… с вами туда поехать?
ИГОРЕВИЧ. Если вы в состоянии…
Смотрит на Марту, потом бросает взгляд в сторону ванной.

• « Дамы и господа переходного возраста
• » Миллион за родинку