Виктор. Иди!.. Иди умываться, а потом мы тебе расскажем, где что смотреть. Напишем на бумажке все нужные адреса. Знаешь, какой в Москве народ? Наше гостеприимство в пословицу вошло. К любому обратись – он тебя за руку отведет куда надо и еще сам спасибо скажет. Москва есть Москва. Семь миллионов человек да два миллиона приезжих, а ткни в любого пальцем – это твой друг.
Во время этой речи Лёпа пытается привлечь его внимание, но Виктор ничего не замечает.
Жужа. Тогда я буду ходить по Москве и тыкать пальцем. (Идет в ванную).
Лепа. Ты что ей наговорил? Соображаешь? Каждый – друг… Она же девчонка! К ней будут кадриться!
Виктор (гневно). Да ей пятнадцать лет!
Лепа. Во-первых, на лбу это не написано, а во-вторых, ну и что?
Виктор. Ты думаешь?.. Слушай, а ведь ей правда можно дать все восемнадцать. И дернул меня черт!
Лепа. Я же тебе делал знаки.
Виктор. Я думал, у тебя лопатка чешется… Отнеси-ка полотенце, опять забыла.
Лепа. Ногу отлежал. Отнеси ты.
Виктор отцепляет полотенце и идет в ванную. Слышен женский визг и мужской вопль. Вбегает хохочущая Жужа и следом – Виктор, вытирая лицо полотенцем.
Виктор. Ты что? Совсем? В такой воде раков варить! Тоже шуточка!
Жужа. Ты должен громко стучать! И еще ты должен быть довольный, что тебя шутит женщина.
Виктор. Что-то я не вижу поблизости женщины.
Жужа все еще смеется.
Хватит! Садись. О чем мы с тобой, значит, говорили?
Жужа. Что каждый встречный возьмет меня за руку, отведет куда надо, а потом скажет спасибо.
Лепа. Понял?
Виктор. Да… Так я, значит, что хотел сказать? Ты – девушка и должна знать следующее: народ в Москве замечательный, но есть отдельные негодяи.
Жужа. Кто есть «негодяй»?
Лепа. Негодяй – это молодой человек, который хочет познакомится с девушкой.
Жужа. В Будапеште тоже много негодяев, но они слишком скромные.
Виктор. Короче говоря, если к тебе подойдет какой-нибудь парень и спросит, сколько времени, ты должна ответить: «Пошел вон, нахал».
Жужа. Что такое – «вон, нахал»?
Лепа. Это непереводимая игра слов. Примерно так: «Извините, но мне трудно вам ответить».
Жужа. А если я хочу спросить?
Виктор. Спроси женщину.
Жужа. А если нет женщины?
Виктор. Жужа, это очень серьезно! Я за тебя отвечаю.
Жужа. Ты думаешь, все мужчины негодяи и хотят знакомиться с девушками?
Виктор. До тридцати – все.
Лепа. Даже до сорока.
Виктор. В общем, чтоб без риска: если увидишь, что идет вот так (имитирует старческую походку) и голова трясется – пожалуйста, подходи и спрашивай.
Жужа (смеясь). Конечно…
Лепа (Виктору). Старик, надо серьезно… (Жуже.) К тебе в Будапеште парни приставали?
Жужа. Приставали, но мало.
Лепа. Это, конечно, хорошо…
Жужа (перебивает). А моя старшая сестра Марика говорит, что хорошо, когда пристают много.
Виктор. В Будапеште свои обычаи, здесь – свои. Когда парень пристает к девушке, это неприлично.
Жужа. А когда кто-нибудь хочет кого-нибудь поцеловать – это тоже неприлично?
Виктор. Если кто-нибудь хочет кого-нибудь поцеловать – позови его сюда. (Берет со стола большой нож.) Видишь? Пригодится! (Указывает на бюст без головы с торчащим железным прутом.) Короче, вот так: пойдешь сегодня в Третьяковку с Лёпой. Слушайся его как господа бога. Как меня самого! (Лепе.) Значит, пойдешь с ней в Третьяковку… Василия Блаженного покажешь… (Жуже.) Чего еще сегодня хочешь посмотреть в Москве?
Жужа. Сегодня в Москве я хочу есть.
Виктор. Ясно. Сейчас сообразим. Иди в ванную, переоденься.
Жужа берет вещи, выходит.
Лепа. Началось…
Виктор. Когда-нибудь жарил мясо?
Лепа разводит руками.
И не варил?
Лепа. Сосиски…
Виктор. Сосиски и я могу…
Лепа. Жарят обычно на масле…
Виктор. Варят-то на воде!
Лепа. Давай не рисковать, а?
Виктор (со вздохом). Есть такое русское слово – «надо»…
Лепа. А тебе не кажется, что девчонке полезно трудовое воспитание? У них даже в школе всякое там домоводство.
Виктор. Мда?
Входит Жужа, она переоделась.
(Жуже.) У вас домоводство проходят? Ну, домашнее хозяйство?
Жужа. Да, конечно.
Виктор. И какая у тебя отметка?
Жужа. Я же отличница.
Виктор. То, что надо. У нас здоровенный кусок мяса. Будем есть мясо по-венгерски.
Жужа. О, нет, в Москве надо есть мясо по-русски.
Лепа (подхалимским тоном). Но в принципе ты ведь любишь готовить, да?
Жужа. В принципе я люблю играть на гитаре.
Виктор. Лепа… (Со вздохом указывает на холодильник.)
Лепа, побледнев, достает из холодильника пакет, разворачивает бумагу.
(Сквозь зубы.) Кстати, можно не жарить и не варить. Можно на вертеле.
Лепа (сквозь зубы). А где взять вертел?
Виктор (сквозь зубы). Где-нибудь.
Лепа (махнув рукой на конспирацию, плачущим голосом). Тут еще лук зачем-то!
Виктор. Лук, по-моему, режут… А, черт с ним – можно и вприкуску.
Лепа (обреченно). Ну, я пошел… (Уходит, неся мясо на вытянутых руках, чтоб кровь не капала на брюки.)
Жужа садится на чемодан, начинает играть на гитаре.
Входит Будкин.
Будкин. Старик, мне Лепа сказал… (Увидев Жужу.) Ты занят?
Виктор. Свободен. Это Жужа. А это Будкин. Тоже искусствовед, только у него другие взгляды.
Будкин. Да, так я вот что: мне Лепа сказал, что ты не хочешь выставляться.
Виктор. Ну и что?
Будкин. Но почему?
Виктор. Вещь не готова.
Будкин. Но у Лепы диплом сорвется!
Виктор. А тебе что?
Будкин. То есть как – что? Я его официальный оппонент.
Виктор. Уже речь написал?
Будкин. Речь не речь, но…
Виктор. Ты же работу ни разу не видел.
Будкин. Вот и посмотрел бы на выставке. Важна не вещь – важна тенденция.
Виктор. Лепу будешь ругать?
Будкин. Не то слово, старик. Я никогда не ругаюсь. Я просто разложу нашего общего друга на составные. Надо отдать должное – он дал хороший повод. Талантливый диплом. Не читал? С блеском написан. На каждую фразу можно клеить вот такой ярлык! Вообще стоит иметь дело только с талантливыми людьми: у бездарного и зацепиться не за что… (Мечтательно.) А было бы красиво! Лёпин диплом и мое вливание. Обидно, если сорвется. Такой шанс может не повториться.
Виктор. Шанс для тебя?
Будкин. Для всех троих.
Виктор. А мне что за радость?
Будкин. Ты действительно не понимаешь?
Виктор. Что я должен понять?
Будкин. Странно… Очень странно… Нет, честное слово?.. Но это же твой звездный час! Лепа тебя не похвалил – он тебя поднял как явление! А я разоблачу как явление. Поднял, разоблачил – это мимо ушей. А вот что ты – явление!.. Старик, это будет сенсация. Сразу слух, что тебя убирают с выставки. Все бросятся смотреть! Представляешь, что у входа? Давка! Конная милиция! Да это будет счастливейший день в твоей жизни!
Виктор. Думаешь, такой шум поднимется?
Будкин. Думаю… Знаю!.. Вообще из нас троих – ты, я и Лёпа может получиться вот такая связка на всю жизнь! Ты лепишь, Лёпа хвалит, я разоблачаю. Интересно только спорное, а мы будем спорить о тебе до пенсии. Не люблю красивых фраз, но можешь поверить: мы с Лёпой, как два крыла, вознесем тебя прямо в сияющие выси. Академиком будешь, старик.
Виктор. Слушай, Будкин, объясни-ка ты вот что. Ты ведь не дурак, а?
Будкин. Мне тоже так кажется.
Виктор. Тогда на черта тебе эта кретинская позиция?
Будкин. Кретинская? В жизни есть одна закономерность. Поколения входят в искусство шеренга за шеренгой. А в шеренге видны только два солдата: правый и левый. У нас на курсе место слева сразу же занял Лёпа. У меня не было выбора. Да и какая разница? Он прогрессивный, я консервативный, а квартиры через пять лет получим на одной лестничной площадке… В общем, тащи свое «Счастье» на выставку.
Виктор. Не выйдет.
Будкин. Почему?
Виктор. Вещь не готова.
Будкин. Это поймет Лёпа да мы с тобой. Еще причины есть?
Виктор. Одна, но достаточная.
Будкин. А именно?
Виктор. Фирма гвоздев не делает!
Будкин. Смотри… Я бы подумал. (Выходит.)
Жужа. Что такое – гвоздев?
Виктор. Все равно что гвоздей, только похуже качеством.
Входит Лёпа. На вытянутых руках несет длинные закопченные ножницы. На них висит кусок мяса, обгоревший снизу и сырой сверху.
Жужа (с познавательным интересом). Это что такое?
Лепа (растерянно). Это – на вертеле. Шашлык любительский. Национальное блюдо.

• « Машинистки
• » АМФИТРИОН — 38